Сюрприз на Рождество - [57]

Церемония поцелуев под венком была очень увлекательной.

– Просто позорно, – заявила сестра герцогини, перехватив Конни и Сэма, отходящих от венка.

– Для этого и придумали венок для поцелуев, – ответила герцогиня, внимательно наблюдая, как Говард и Роуз заняли место Сэма и Конни.

Фредди волновался из-за костюма для представления. В принципе все, за исключением Изабеллы, решили отказаться от костюмов. Она же привезла с собой необходимые наряды. Но Фредди не соглашался играть в белом плаще, как в прошлый раз, когда он исполнял роль слуги, а мечтал, по его словам, о чем-то более элегантном.

– Фред, – сказал Алекс, обнимая его за плечи. – Какого цвета плащ подходит для твоей роли?

Фредди нахмурился.

– Он должен быть красным, – ответил он. – Руби говорит, что оранжевый, но я думаю, что он должен быть красным. Черт возьми, это великолепный цвет. Все сразу обратят на него внимание.

– Не сомневаюсь, – проговорил Алекс. – Так одевайся в красное, приятель, публике это понравится.

Фредди обрадовался, но потом снова погрузился в размышления.

– Я не отвлеку внимания от Изабеллы? – поинтересовался он. – Мне бы не хотелось этого делать, Алекс. Изабелла умна и великолепно играет, а у меня в голове пусто.

– Поверь мне, – сказал Алекс, сжимая его плечо, – и надень красное.

– Это будет смотреться элегантно, Фредди, – заметила Энн, жестом приказывая Алексу скрыть ухмылку.

Клод страдал от обычной неразберихи, царившей на семейных постановках. Он говорил всем готовым слушать – в основном своей жене, – что всеобщее внимание сосредоточится на Изабелле, а остальных и не заметят.

– Этот олух Фредди, – пожаловался он, – в полдень пять минут вспоминал слова, с которыми должен обращаться к Порции. Целых пять минут!

Клод достал платок, чтобы промокнуть лоб. Подготовка к Рождеству в Портленд-Хаусе достигла кульминации.

* * *

На протяжении двух последних дней Джек посещал все репетиции и пришел к выводу, что Изабелла – величайшая актриса. Вечером после ужина, когда собравшиеся гости расселись на стульях в бальной зале, он понял, что до этого момента она играла вполсилы.

Сцена с его участием шла последней, и Джек, как обычно, ужасно волновался и переживал, но до того как в финале появиться на сцене, он смотрел и прислушивался к предшествующим выступлениям. Ему так понравилась Порция, что он почти влюбился в нее. Затем его до того заинтриговала сварливая, злоязычная Катерина, что захотелось прыгнуть на сцену и укротить ее. Джек хотел расцеловать эту глупышку. А когда в последней сцене Петруччио справился с ней, он почувствовал разочарование от того, что ее характер утратил былую силу. Джек видел ее глаза и понимал, что она настоящая актриса. В се глазах отражались ум и легкая насмешка. Катарина не была окончательно укрощена. Вес, что она делала, было просто уловкой. Бедный Петруччио и не представлял, что его ждет.

«Черт побери, до чего она хороша!» – подумал Джек, но неожиданно звук аплодисментов вернул его к реальности, и он вспомнил, что должен выйти на сцену.

Теперь Джек понимал, что мог бы протянуть ей руку и помочь быстрее добиться успеха, подбодрить ее – ведь она так нуждалась в этом. По крайней мере убедить ее в его любви. Но тогда он был слишком молод и горяч.

И он потерял возможность провести жизнь рядом с ней.

А сейчас ему предстояло играть на сцене другого идиота. Отелло стал убийцей из-за дикой ревности. Он, Джек, не убил Красотку, но разрушил все самое прекрасное, что когда-либо присутствовало в его жизни.

Он похолодел при воспоминании о последней ссоре. Когда Изабелла сбежала от него, то уже ждала ребенка. Жаклин.

Брошь! Он выпросил у Гортензии свой давний подарок, обещая заменить его более крупным украшением сразу по возвращении в Лондон. Чудесно, что сестра взяла ее с собой. Впрочем, Гортензия всегда возит с собой все драгоценности, вызывая неудовольствие Зеба и истерику матери. Гортензия решила, что брошь предназначается Джулиане, и была потрясена, заметив ее утром на платье Жаклин.

Алекс знал. Джек понял это утром, встретившись с кузеном глазами, когда Жаклин показывала всем брошь. Они не обмолвились ни словом, но Алекс знал правду. Энн, по-видимому, тоже была осведомлена, если судить по брошенному на него ласковому взгляду. Милая Энн!

– Джек! – прошипел Клод. – Сейчас не время валять дурака, приятель.

Джек выскочил на сцену. Он не помнил ни единого слова своей роли. Он перевел дыхание и набрал в легкие побольше воздуха.

* * *

Изабелла играла восхитительно. Джулиана не представляла, что исполнение способно довести до слез, не кое-кто плакал. Она приняла Порцию и смеялась на; Катариной. Она переживала за Дездемону, поджидавшую мужа и предчувствовавшую свою смерть, так как знала что он сердит на нее. Джулиана напряженно следила как Отелло разбудил Дездемону поцелуем и убеждал себя что должен убить ее, хотя и безумно обожал.

Джек напоминал Отелло. Она готова была поклясться, что он действительно любит Изабеллу, и се сердце сжалось: они любили друг друга, но не могли забыть oб ошибках прошлого. Джулиана застонала, когда сцена подошла к трагической развязке. Она расстроилась из-за смерти невинной Дездемоны и преступления, совершенного сбитым с толку Отелло. Она страдала из-за несправедливости, царящей в мире, где любовь не всегда приносила счастье, где столько непонимания, ошибок и трагедий, потому что люди отказываются говорить откровенно – особенно с теми, кого любят.