Сюрприз Купидона - [13]

— Нет, и это-то меня пугает.

— Но ведь у нее дети…

— Она знает, что я их не брошу.

— И вы годами выплачиваете долги? Не свои — их долги?

Хилл говорил совершенно спокойно, и Джудит тоже начала успокаиваться. Наверное, невысказанная боль, годами камнем лежавшая на сердце, стала невыносимой, потому что слова сами полились из уст:

— Ни моя мать, ни сестра никогда никому не причинили вреда, никогда никого не обманули. Они просто женщины, глупеющие от любви. Луиз боготворит Эрбана. Мать любила отца. И любит до сих пор.

— А почему вы взяли на себя ответственность за их судьбы?

Джудит глубоко вздохнула и переплела пальцы, ее глаза затуманились от нахлынувших воспоминаний.

— Потому что я действительно несу за них полную ответственность. Если бы не я, Луиз никогда бы не встретилась с Эрбаном. Это я первой познакомилась с ним и привела в наш дом. Они с Луиз взглянули друг на друга и… всё. Любовь с первого взгляда. Все любовались ими. Мой отец принял Эрбана как сына. Они были очень похожи — и тот, и другой могли очаровать кого угодно. Луиз обожала отца и, по-видимому, бессознательно искала кого-то, похожего на него. И нашла… Эрбана. Луиз часто говорила, что должна благодарить за это меня, и она права, бедняжка. В последнее время я, правда, не слышу от нее слов благодарности, — горько усмехнулась Джудит, — но это дела не меняет: именно я невольно распорядилась ее судьбой. Через несколько месяцев после рождения близнецов мой отец умер. Вы знаете, он владел строительной фирмой и был по уши в долгах. Но сей факт мало его беспокоил — он швырялся деньгами налево и направо. Итак, фирма разорилась, дом ушел за долги, ничего не осталось. Но Эрбан продолжает семейные традиции, и моя сестра тоже. Луиз — совершенно безумная жена, совсем как наша мать.

Джудит откинулась в кресле, удивляясь, почему вдруг ей захотелось открыть душу этому человеку.

— Продолжайте, пожалуйста, — попросил Хилл.

Джудит улыбнулась.

— И часто вы выслушиваете подобные исповеди? Вам бы стать священником.

— Я другого мнения, — улыбнулся Хилл и повторил: — Продолжайте.

И, к своему удивлению, Джудит снова заговорила:

— Перед смертью отец попросил меня заботиться о Луиз и о матери. И я обещала. Наверное, он понимал, что Эрбан — его копия, и предвидел будущее Луиз. Вокруг отца постоянно вертелись какие-то женщины, но все же он остался в семье. Возможно, потому, что часть фирмы принадлежала матери, и она, не глядя, подписывала все, что он ей подсовывал. И теперь…

— …Ваша мать несет за все финансовую ответственность, — закончил Хилл.

Джудит кивнула.

— Она до смерти останется на крючке у банков, но послушать ее — мой отец был самым замечательным человеком на свете. А тут вот и Эрбан… — Джудит поникла, будто на ее плечи легла еще одна ноша — тяжелый груз собственных признаний. — Мне следовало предвидеть ситуацию, в которой оказалась моя мать, — преодолев волнение, продолжала она. — Когда все обнаружилось, мать сказала мне: «Почему ты не предупредила меня? Почему позволила мне все это делать?»

— Как она могла? Вы же были ребенком!

— Когда отец умер, мне было девятнадцать. Я знала, что он постоянно всех обманывает. И знала, как легко одурачить мать. Я уже начинала работать в «Ньюс», считалась перспективным репортером и могла бы умножить два на два.

Исчерпав запас горестных воспоминаний, Джудит умолкла. Глядя на ее печальное растревоженное лицо, Хилл мягко заметил:

— Мне кажется, постоянно тревожась о своих родственниках, вы забываете о себе.

— Возможно, но у меня нет выбора.

— Теперь есть, — поправил Хилл. — Я даю вам возможность выбора.

Значит, он готов мне помочь, подумала Джудит. Вероятно, предложит сейчас какую-нибудь работу. Конечно, ему это ничего не стоит. И все-таки не очень-то хочется одалживаться…

— Почему вы это делаете? — спросила она.

— Я вам очень неприятен?

На мгновение Джудит замерла, пораженная прозрачной ясностью его вопроса, затем резко вскочила, едва не опрокинув кресло, и вцепилась в край стола. Вот, значит, что он предлагает… А она-то думала, что Хилл влюблен в нее… Тупица, настоящая тупица!

Джудит презрительно смотрела на Хилла. Великолепный образчик самца — сильный, красивый, хищный. Почему она решила, что этому человеку можно доверять? Его можно бояться. Но доверять?.. Как это он сказал? «Вы получили то, за что заплатили»? Кажется, так. За что он собирается платить — это ясно. Но какие бы наивыгоднейшие условия он ни предложил, в этой сделке ей не выиграть, рано или поздно она окажется банкротом. Джудит помедлила и холодно спросила:

— Почему вы задали такой… странный вопрос?

— Он касается того предложения, которое я хочу вам сделать.

И тут ее прорвало:

— А вдруг мы не сойдемся в цене? Ведь я не знаю, чего стою как любовница. Никогда не пробовала себя в этой роли. — Джудит понимала, что хамит, но уже не могла остановиться. — Видите ли, я не старлетка, жаждущая любым способом сделать карьеру. У меня нет такого желания. Или жизненных сил. Называйте как угодно.

— Вы, кажется, сердитесь? — В голосе Хилла звучала ирония, и Джудит постаралась взять себя в руки.

— Да, есть у меня такая скверная привычка — сердиться, когда я выхожу из себя, — уже спокойнее проговорила она, тоже стараясь добавить иронии в свои слова: — А сейчас, как ни странно, именно такой случай.