Сюрприз - [18]

— Ты помнишь про своё наказание?

Про какое из двух, хотела спросить я, но сдержалась.

— Да, Сэр.

— Повтори.

— Восемь ударов.

— Хорошо. Ложись, — сказал он и откинулся на спинку дивана.

Я замерла на мгновенье, вспоминая, как грациозно это проделала Одри, и расстроилась — у меня так никогда не получится. Я медленно стала справа от его ног и наклонилась вперёд, упираясь руками в диван, а потом легла животом на его колени. Руки поджала под грудь. Он достал мои руки из-под меня и опустил их вниз к полу. Теперь понятно, зачем такая поза — ужасно неудобно и неустойчиво, а у него полный обзор и контроль.

— Удобно?

Ещё и издевается! Я чуть подвинулась вперёд, удобнее разместив живот и руки.

— Да, Сэр.

— Ты помнишь, что надо считать?

Конечно, помню эту унизительную процедуру. А если не буду считать? Я решила проверить границы дозволенного:

— Я помню, Сэр. Но что если я не стану этого делать?

— Тогда я могу сбиться со счёта.

Ясно, будет меня наказывать, пока не начну считать. Железобетонные границы с колючей проволокой и током.

— Я поняла, Сэр.

Он опустил свою руку на мою ягодицу и погладил кожу, а потом неожиданно ударил. Я дернулась, но совсем не от боли и сказала:

— Раз.

Снова удар, немного сильнее.

— Два.

Третий и четвертый был почти одновременно, и поэтому показались, гораздо ощутимее.

— Три и четыре, — немного тише сказа я, прислушиваясь к ощущениям в ноющих ягодицах. Терпимо.

Пятый удар был сильным с какой-то оттяжкой.

— Только считай, — последовал его приказ.

А я что делаю! Или своё «Терпимо» произнесла вслух? Он еще раз ударил и я сказала:

— Шесть.

— Ты не умеешь считать, Дженифер? После четырёх идет пять.

Что?! Так не честно! Но пока я возмущенно думала об этом, он снова ударил. Я быстро произнесла:

— Пять, — соображай быстрее, а то вместо восьми получишь все двадцать. Теперь ягодицы горели сильнее, будь я барышней понежнее — запросила бы пощады. Но я с детства была терпима к боли и сейчас не произнесла ни слова.

Перед шестым ударом он нежно погладил мои ягодицы. Что — хочешь сбить меня со счета? Не получится!

— Шесть, — четко произнесла я. А удар был очень сильным и отозвался во всём теле. Мне показалось, что Мастер Шон решил проверить мой болевой порог и добивается моего — «Желтый». И как мне быть? Я могу терпеть, терпела и не такое. Но, может, он должен знать, что мне уже реально больно?

Ещё удар. Сильный. Я пропустила вдох и зажмурила глаза.

— Семь, — прошептала я.

Пауза:

— Ты ничего не хочешь мне сказать? — спросил он.

Понятно, точно проверяет. Во мне заговорил дух противоречия:

— Нет, Сэр, — ответила я и приготовилась к восьмому удару.

Но его не последовало. Казалось, прошла вечность, а он не бил и даже не прикасался ко мне. И чего мы ждём, играем на моих нервах, оттягивая худшее?

— Тебе больно? — неожиданно спросил мужчина.

— Да.

— Тогда почему не говоришь «Жёлтый»?

— Я могу терпеть, — ответила я честно, не задумываясь о последствиях.

— Ты хочешь, чтобы я перестал?

— Вы мой доминант, вам решать, Сэр.

— Ответь на вопрос, Дженифер, — приказал он.

Хорошо хоть не «саба». И что ответить? Правду?

— Нет. Но хочу, чтобы вы не били так сильно.

Ты хотел правду, я её сказала. Теперь тебе решать — называть меня за неё или нет. Но он снова поменял тему и удивил меня своим тихим вопросом:

— Ты со всеми настолько предельно откровенна, как со мной?

— Нет, — протянула я, больше не слыша в его голосе властных доминантных ноток.

— Тогда почему со мной такая?

Я, не задумываясь, быстро ответила, пока не передумала сказать правду:

— С тобой я хочу быть откровенной. Быть такой, какая я есть. Не хочу бояться делать то, чего действительно хочу. Ты ведь сам сказал — никто здесь не осудит меня за это, — и сразу пожалела о том, что сказала правду, так много правды, вывалила на него как ушат холодной воды. Да еще обратилась к нему на «ты». Не нужно ему столько знать. Он может подумать обо мне плохо, неверно истолковав моё признание. Или наоборот, истолкует его верно и тогда точно осудит.

— Хорошо, что твоя подруга не повела тебя на балет, — помолчав, протянул Мастер Шон и добавил. — Ты истинный сабмиссив, Дженифер.

Из его уст это прозвучало как наивысшая похвала. А последний, не сильный удар по моим ягодицам, показался лучшей наградой за правду.

— Восемь, — сказала я и улыбнулась.

Он помог мне подняться, а затем надавил на плечи, принуждая стать перед ним на колени:

— Теперь извинись.

Я непонимающе уставилась на него, соображая, за что должна извиниться.

— За то, что разговаривала с нижней Мастера Ричарда, — подсказал он и в его голос вернулись нотки доминирования.

— Простите, Сэр, что разговаривала с нижней Мастера Ричарда, без вашего разрешения, — произнесла я речь Одри, и, не подумав, добавила. — Хотя мы не произнесли ни единого слова.

— Мне кажется, ты не поняла, за что только что была наказана, саба, — тихо сказал он.

Спокойно, Мастер Шон. Сейчас я исправлю свою оплошность.

— Мне тоже кажется, что не поняла. Пожалуйста, Сэр, объясните мне, если вам не трудно.

Его губы расплылись в улыбке, а глаза хищно прищурились:

— Ты сейчас похожа на лису, которую поймали с курицей в лапах, а она невинно хлопает глазами, не понимая в чем её вина. И цвет волос подходящий, — протянул он и легко погладил меня по голове. — Ты уверена, что хочешь, чтобы я объяснял тебе элементарные вещи?