Сюрприз для повесы - [27]

— Алекс, вы меня искушаете, — коварно улыбнулся Константин.

— Вы меня тоже, — не осталась в долгу Александра.

Он рассмеялся озорно и беспечно:

— Вы, как всегда верны себе. Своей прямотой, дорогая, вы чрезвычайно осложняете мои попытки легкого флирта.

— Возможно, это и есть мой способ флиртовать, Константин Львович. По крайней мере, с вами он вполне достигает своей цели.

— Не возьмусь опровергать очевидное, мой ангел. Вы поражаете меня прямо в сердце.

Вполне вероятно, что их пикировка продолжалась бы и дольше, но во дворе началась неимоверная суета, в которой смешалось все: ржание лошадей, лай собак, бряцание амуниции, возбужденные голоса и крики людей — сладостное для каждого охотника ожидание охоты.

— Вронский! Александра Федоровна! Выезжаем! — окликнул их, торопливо спускавшийся с крыльца Захар Олсуфьев.

Потеха началась.

16

До охотничьего домика они добрались засветло. Александра нервничала и уже начинала сожалеть, что так неловко ввязалась в эту авантюру. Солнце садилось за горизонт, окрашивая подтаявший снег синими тенями. Воздух был наполнен влажной глубокой свежестью и пронзительным весенним ощущением, от которого щемящей грустью сжимало сердце. Она искоса поглядывала на спокойно ехавшего рядом Вронского и корила себя за малодушие. Поворачивать назад было поздно.

Неделя пребывания в доме Олсуфьевых пролетела, как один день, и Александра сполна успела насладиться всеми впечатлениями, которые дарует охота. Постоянное присутствие рядом Вронского придавало пряную остроту каждой минуте, каждому событию или переживанию. Она невольно отыскивала его взглядом всякий раз, когда что-то удивляло, радовало или огорчало ее, как будто хотела поделиться своими чувствами, увидеть их отражение в его глазах. Он улыбался в ответ понимающе и по-дружески подтрунивал над ее порывистостью. А вчера вечером она ясно почувствовала напряжение, исходившее от него, как будто перед каким-то важным шагом или событием. Вдруг он заявит, что скоро уезжает? Как тогда ей удастся его соблазнить, произвести, так сказать, свой «научный опыт»? Медлить нельзя. Они достаточно сблизились, она чувствовала к нему симпатию и доверие, хотя последние слова довольно слабо выражали ту взрывоопасную смесь эмоций и ощущений, которые испытывала она рядом с Вронским.

Посему после обеда Александра Федоровна облюбовала небольшой диванчик в дальнем углу залы и, пока остальные гости развлекались беседой, музицированием и даже танцами, завлекла туда Вронского, шепнув, что ей с ним необходимо переговорить приватно. Вронский согласно кивнул, присел рядом, взглянул заинтересованно, хотя и слегка настороженно.

— Константин Львович, — начала Александра, стараясь сохранить хотя бы толику благоразумия и спокойствия, — вот уже некоторое время вы оказываете мне всяческие знаки внимания, и, полагаю, я знаю цель, которую вы преследуете.

Вронский опешил от такого начала и собрался было ответить, но Каховская нетерпеливо остановила его:

— Не перебивайте. Я и сама смогу запутаться. — Она на секунду умолкла, как будто подбирая слова, затем продолжила: — Мы с вами не дети…

— Это уж точно, — все же произнес Константин.

— …поэтому прекрасно понимаем, чего хотим. О своем желании вы мне уже говорили. Ставлю вас в известность, что мое теперь совпадает с вашим. И я была бы не против осуществить его. — Она вспыхнула и с трудом, почти шепотом договорила: — Предаться, так сказать, утехам Амура.

Она смущенно замолчала, избегая смотреть на Вронского, стиснув свой маленький веер так, что у нее побелели костяшки пальцев. Тот медлил с ответом, пребывая в некоторой растерянности.

— Может быть, я превратно истолковала ваши мотивы, Константин Львович? — нервничая все больше, торопливо спросила Александра. — В таком случае забудьте все, что я вам сейчас наговорила.

— Нет уж, отчего же, — задумчиво ответил Вронский. — Вы сделали мне весьма щедрое предложение. И я его принимаю.

— Уф-ф-ф, — с облегчением выдохнула Александра. — Значит, решено?

— Решено, — подтвердил Константин. — Но я хотел бы знать, что подвигло вас так стремительно пересмотреть свои взгляды в отношении меня?

— Разве сие так важно? Пересмотрела, и все!

— Не увиливайте, Алекс. Выкладывайте начистоту. Не бойтесь. Что бы вы ни сказали, это не отменит нашего «договора». — Он скрестил руки на груди и откинулся на спинку дивана. — Я слушаю вас.

Александра обреченно вздохнула и, не решаясь поднять на него глаза, начала:

— Для меня это как… некий научный эксперимент, опыт. Моя жизнь с покойным мужем в смысле… любовной страсти была крайне неудачна, даже неприятна. Но многие вокруг… и Настя… говорят — блаженство. А вы в сем занятии — виртуоз.

— Ах, Настя… Уж не она ли вам меня рекомендовала? Виртуоз, говорите? — потемнел лицом Вронский.

— Вот вы и обиделись, Константин Львович, — огорчилась Александра. — И было бы из-за чего. Вы же сами добиваетесь меня из-за каприза, мимолетного влечения. Неужели ваше желание заслуживает большего уважения, чем мое? Признайтесь, что более всего нас толкают друг к другу любопытство и новизна ощущений.

— Вы обладаете удивительным свойством быть непредсказуемой, Алекс, — пробормотал в ответ Вронский. — Я уже и сам не знаю, что меня к вам влечет. Полагаю, одной ночи с вами для удовлетворения «любопытства и новизны ощущений» мне будет мало.