Сюрприз для маркиза - [18]

Что? Маркиз? Силье? Шестерёнки мыслей в моей голове заклинило, в течении нескольких мгновение у меня не появилось ни одной новой мысли. Такое ощущение, что часовщик-злодей насыпал густую берильевую пыль в смазку механизма. Наконец-то я смогла отмереть и пропищала, все ещё находясь за спиной подруги:

— Мы знакомы. — На квази выглянув из-за хрупкого плеча я получила насмешливый взгляд и хищную улыбку.

— Ну чтож, вынужден откланяться. Дела. Передавайте наилучшие пожелания вашим бабушке, маме и сестре. — После этих слов мужчина пошел дальше.

Через некоторое время молчавшая подруга не удержалась и спросила что это со мной.

— Он страшный человек, Нори. Его сущность черная. Без пробелов. Без вкраплений. Его аура и зверь находятся в странном симбиозе. Зверю нравится темнота, что для кошачьих не характерно. И он не некрос, — я повела плечами, пытаясь скинуть наваждение. — Но самое страшное для меня, я не могу противиться такой сущности. Я хочу впитать эту угольную темноту, хочу радоваться ей. Она манит меня, как дорога — кочевника. — Я снова видела перед собой истинную ауру маркиза, она звала и завораживала меня. Нори помахала перед моими глазами рукой и связь оборвалась. Когда подруга отвлекла меня от сильной спины Силье, я заметила красный пульсирующий сгусток у нее на руке и перехватив мелькающую конечность, вгляделась в перстень.

Я рассказала ей, что он живой, и внешне очень похож на дрогона. Кольцо так прочно держит безымянный палец, что думаю снять его будет большой проблемой. Ещё некоторое время побродив по сонному парку, по присыпанным гранитным щебнем шелестящим дорожкам, за доброй болтовней забыв обо всех ненастьях и заботах, и от души посмеявшись, мы отправились готовиться к премьере в опере Орума.

Глава 9. Настоящую нежность не спутаешь ни с чем. И она тиха

К вечеру моя гардеробная превратилась в склад. Пакеты, коробки, шляпницы, ящички, пестерочки[14], футляры. Все это возвышалось гигантскими пирамидами угрожая, упасть и погрести меня под грудой моих обновок. Отдельно лежали две черные плоские коробки перевязанные алыми лентами. Открыв первую коробку я обомлела. Завёрнутый в тончайший розовый папирус и благоухающий туберозой, лежал самый утонченный и изысканный из всех, когда либо виденных мной бельевой сет. Он состоял из корсета, трусиков, подвязок и чулок. Удивительно, но Вероник удалось угадать моё настроение, комплект был потрясающего цвета редкого вайна из Демистана — марсала, насыщенный вишнево-красный с коричневым оттенком.

Удлиненный корсет из нежного тюля украшен флоранс вышивкой, мелким стеклярусом и черным жемчугом. Гладкие шелковые лямки и кружевной бант между чашками дополняли образ. Тонкие трусики с игривым бантом на пикантной ямочке и черные шёлковые чулочки украшенные рубинами довершали образ. Во второй коробке лежало потрясающей красоты платье. По треугольному лифу его украшало золотое цветочное кружево. Ткань была мягкая на ощупь и таинственно переливалась на свету. К нему в комплекте прилагался черный кружевной чокер с каплевидным рубином. Я сразу же примерила его —, кровавая слеза камня уютно покоилась между моих ключиц и приятно холодила разгоряченную кожу. Служанка подняла мои волосы наверх, оставив открытими плечи, и в самом начале, я почувствовала себя некомфортно, но выслушав комплименты от брата и маркиза Девона, к которым присоеденились хвалебные отзывы ещё и герцога Рэйджа, я почувствовала себя намного увереннее.

За Нори мы заехали последней и дружной компанией направились в оперу. И хотя я уже не раз посещала премьеру Оперы Ориума, именно сегодня мое сердце пело как никогда. Мой брат счастлив, здоров и любим, у меня есть замечательная, удивительная подруга и нас окружают добрые друзья. Я столько лет провела в забвении и самоизоляции, боялась осуждения, наветов и разговоров за спиной, и вот, я осознала, что все проблемы были у меня в голове. Я расправила плечи, выдохнула и посмотрела на брата, тот мне подмигнул и мы покинули экипаж.

Здание оперы было настоящим памятником мастерству архитекторов времён Великих. Союз человеческого гения и точных расчетов, необузданности стихий и их благословения. Богини, воспевающие величие искусства, казалось сейчас спустятся с гранитных постаментов и покорают нерадивых притворщиков. Огонь вздымался к небу, разбрасывая искры и шипя на проходящих, я протянула ладонь к одной из чаш с белыми камнями. Пламя лизнуло мою руку, обняв, и поприветствовав в своем владении, отступило, не причинив вреда. Ветер шаловливо играл завитками волос, шепча на ухо сплетни и щекоча поцелуями. В предвкушении великолепного представления, ауры людей бились и пульсировали. Я завороженно наблюдала за удивительным единением впечатлений — ослепляющий белый восторг превозобладал над другими радостными цветами.

Мы прошли в герцогскую ложу и расположились на мягких креслах. Мужчины отправились за шампанским, а мы с Нори наслаждались великолепием украшенной залы и звучащей из оркестровой ямы лёгкой увертюрой Вагнериуса.

Его Величество Себастиан с супругой Теаной почтили своим присутствием премьеру и расположились в Цесской ложе. А затем, как бывает иногда знойным летним вечером, перед внезапной грозой, на несколько мгновений стихли все звуки. И как с какофонией грохочющих звуков ливневые потоки обрушиваются на иссушеную землю, так и в зале раздались шквалистые аплодисменты.