Сюннёве Сульбаккен - [17]

— Хоть ты впрягай свою лошадь, хоть выпрягай, а все равно тебе придется заехать в Нордхауг, чтобы все привести в порядок, — сказал Аслак. Торбьорн и сам понимал, что без этого не обойтись, но уж очень ему не хотелось ехать в Нордхауг.

— Да ведь у них там большой праздник сегодня! — сказал Торбьорн.

— Значит, будет и большая помощь! — в тон ему ответил Аслак.

Торбьорн все еще колебался, но он прекрасно знал, что одному ему ни за что не справиться и ничего другого не остается как идти в Нордхауг. Он привязал лошадь и направился к хутору, который находился неподалеку. Аслак пошел за ним. Торбьорн повернулся и пристально посмотрел на Аслака, а тот засмеялся:

— В какой хорошей компании я возвращаюсь на свадьбу!

Торбьорн ничего не ответил, но пошел быстрее. Аслак, не отставал и во все горло распевал старинную песню «На свадьбу отправились двое крестьян».

— Куда ты так торопишься? — спросил Аслак. — Все равно свадьба от тебя никуда не убежит, — добавил он Торбьорн молчал.

Когда они подходили к Нордхаугу, навстречу им неслись звуки музыки и шум танцев, а из окон большого двухэтажного дома высовывались гости. Во дворе тоже толпились группы гостей, и Торбьорн видел, что они спорят, кто бы это еще мог прийти. Наконец его узнали и увидели вдали его лошадь и разбросанную по земле поклажу. Танцы тотчас же прекратились, и все собравшиеся высыпали во двор, как раз когда Торнбьоре и Аслак подходили к дому.

— Нежданно-негаданно попали на свадьбу! — прокричал Аслак, приближаясь вслед за Торбьорном к толпе гостей. Радостными криками они приветствовали Торбьорна, обступив его со всех сторон.

— Да благословит бог честную компанию, хорошее пиво на столе, красивых девушек в зале и музыканта на скамье! — громко сказал Аслак, пробираясь в самую середину толпы. Одни засмеялись, другие нахмурились, кто-то сказал:

— А разносчик Аслак, как всегда, в хорошем настроении!

Среди гостей у Торбьорна сразу же нашлось много друзей, которым он рассказал о своей беде. Они не разрешили ему самому идти за лошадью и поклажей и послали кого-то из работников. Жених, бывший товарищ Торбьорна по школе, пригласил его к столу отведать свадебного пива.

Некоторые из гостей, и в первую очередь, конечно, девушки, хотели потанцевать, другие предпочитали выпить еще немного и послушать рассказы Аслака, раз уж он вернулся.

— Но впредь будь осторожней, а то как бы тебе не попало! — сказали ему.

Торбьорн поинтересовался, где остальные гости, и ему пояснили, что недавно здесь произошла драка и многие сейчас отлеживаются по комнатам, иные сидят в сарае и играют в карты, а некоторые находятся там же, где Кнут Нордхауг. Торбьорн не стал допытываться, где сейчас находится Кнут Нордхауг.

Отец жениха, уже старик, сидел неподалеку, покуривая трубку и потягивая пиво. Он сказал:

— Ну, Аслак, расскажи-ка нам какую-нибудь историю поинтереснее, а мы послушаем!

— Все ли меня хотят слушать? — спросил Аслак, усаживаясь верхом на стуле, который стоял возле стола. Остальные гости тоже расселись вокруг стола.

— Ну конечно все, — сказал жених, наливая Аслаку стакан водки. — Я тоже тебя прошу.

— И многие меня просят? — снова спросил Аслак.

— Думаю, что да, — ответила молодая девушка, сидевшая на скамейке, и пододвинула ему бутылку вина. Это была новобрачная. Ей можно было дать лет двадцать, у нее были светлые волосы, худое тонкое лицо, большие глаза и глубокая складка вокруг рта. — Я очень люблю, когда ты рассказываешь, — прибавила она. При этом жених пристально посмотрел на нее, а отец жениха на сына.

— Да что и говорить, в Нордхауге всегда любили послушать мои истории, — сказал Аслак. — Честь вам и хвала! — крикнул он и залпом осушил стакан, поданный ему шафером невесты.

— Давай рассказывай! — послышались голоса. — Расскажи про цыганку Сигрид!

— Не надо, это очень страшно, — воспротивились другие, особенно женщины.

— Расскажи про битву под Лиром! — попросил барабанщик Свен.

— Давай лучше что-нибудь повеселее! — сказал какой-то долговязый парень.

Он был без пиджака и стоял, прислонившись к стене, а его правая рука словно невзначай пробегала по волосам молодых девушек, сидевших возле него. Девушки громко возмущались, но не выказывали ни малейшей охоты пересесть на другое место.

— Я вам сейчас буду рассказывать то, что сам захочу, — вдруг сказал Аслак.

— Черт побери! — выругался какой-то старик; он лежал на кровати и курил, одна нога у него свешивалась на пол, а другой он изо всех сил пнул красивую куртку, что лежала на спинке кровати.

— Не трогайте мою куртку! — закричал парень, стоящий у стены.

— А вы не трогайте моих дочерей! — ответил ему старик. И девушкам пришлось пересесть на другое место.

— И все-таки я вам расскажу то, что захочу сам! — повторил Аслак. — Водку в глотку лей, будет веселей! — добавил он и громко хлопнул в ладоши.

— Нет уж рассказывай то, что мы хотим, — заявил все тот же старик. — Водка-то наша!

— Ну и что же? — вызывающе спросил Аслак.

— А то, что если мы кормим свинью, то сами ее и заколем, — заявил старик, качая ногой.

Аслак снова закрыл глаза. Некоторое время он сидел неподвижно, потом голова его тяжело упала на грудь. Он не произносил ни слова. С ним пытались заговорить, но он ничего не слышал.