Сыскные подвиги Тома Соуэра в передаче Гекка Финна - [11]

Том всегда замечал решительно все; он заметил и теперь, что старого зеленого фризового сюртука дяди Силаса и было на стене; между тем, по его словам, он висел тут по нашем уходе. Это показалось нам странным, но мы спешили к себе, чтобы лечь.

Бенни долго ходила у себя в комнате, которая была рядом с нашей; мы понимали, что она тревожится о своем отце и не может уснуть. Да и нам не спалось; мы курили довольно долго и разговаривали вполголоса; нам было жутко и грустно; мы не могли не толковать об убитом и об его тени, и это нагоняло на нас такую тоску, что сон и на ум не шел.

Когда стало еще позднее и все звуки стали голосами ночи, всегда такими страшными, Том подтолкнул меня и шепнул: «Смотри!..» Я посмотрел и вижу, что по двору бродит человек, который как будто сам не знает, что ему надо. Было так сумрачно, что мы не могли разглядеть всего хорошенько. Но, когда он направился к изгороди и стал перелезать через нее, луна осветила его фигуру и мы увидели, что на плечо у него вскинут заступ, а на спине старого рабочего сюртука выступает беловатое пятно.

— Это он во сне ходит, — сказал Том. — Хотелось бы мне пойти за ним и увидать, что он делает. Он побрел через табачное поле… Вот его и не видно уже. Ужасно жалко, что он не может и ночи провести спокойно.

Мы ждали долго, но он не возвращался или, может быть, прошел другою дорогою; наконец, мы устали и легли спать. Только нас мучили всякие кошмары, а перед рассветом разбудила страшная буря: гром и молния наводили страх, ветер клонил и ломал деревья, дождь лил, как из ведра, и все канавки превратились в потоки. Том сказал мне:

— Слушай, Гекк, я замечу тебе любопытную вещь. До той самой минуты, когда мы с тобою вышли вчера, в семье Джэка Дендана не могли знать о его убийстве. Но те люди, что гнались за Клэйтоном и Диксоном, распространят весть повсюду в какие-нибудь полчаса, и всякий, кто услышит ее, кинется от одной фермы к другой, стараясь сообщить раньше других подобную новость. Еще бы! В продолжение лет тридцати не приходилось им и двух раз рассказывать что-нибудь такое любопытное. Эта страсть передавать новости замечательна; но я ее не понимаю.

Он ждал с нетерпением, чтобы дождь перестал и нам можно было бы выйти и повстречать людей, чтобы посмотреть, как и что будут они нам рассказывать. А он говорил, что мы должны притвориться очень изумленными и испуганными.

Мы вышли тотчас, как перестал дождь. Был уже белый день; мы выбрались на большую дорогу и нам встречались разные лица, которые останавливали нас, здоровались, расспрашивали, когда мы приехали, как поживают наши там, долго ли мы здесь пробудем, словом, говорилось все обычное, но никто не заикнулся о случившемся. Это было даже изумительно! Том полагал, что, если мы пойдем в рощу, к смоковницам, то увидим, что труп лежит одиноко, нет ни души около него. Он говорил, что люди, гнавшиеся за ворами, могли забежать за ними слишком далеко в глубь леса, чем злодеи воспользовались, чтобы убить и их, так что некому было и рассказывать о случившемся.

И не успев еще одуматься, мы шли уже, куда надо, и очутились у смоковниц. У меня мороз по коже пробегал, и я объявил, что шагу не ступлю далее, несмотря на все просьбы Тома. Но он не мог удержаться: ему хотелось удостовериться, целы ли сапоги, не сняты ли они с мертвеца. И он полез в чащу, но через минуту показался опять, глаза у него были выпучены, он страшно волновался и крикнул мне:

— Гекк, он ушел!

Я был поражен и сказал:

— Том, ты врешь.

— Честное слово, его нет. И никакого следа! Земля, правда, утоптана, но если была видна кровь, то ее смыло дождем. Здесь только грязь и слякоть.

Я согласился подойти, наконец, чтобы убедиться своими глазами. Том не лгал: не было и помину о трупе!

— Плохи дела, — сказал я — Бриллианты-то улизнули. Можно полагать, что мошенники тихонько воротились и утащили убитого… Как ты думаешь?

— Похоже на то. Весьма даже вероятно. Но куда они его запрятали?

— Не знаю… да и знать не хочу, — сказал я с досадой. — Для меня имеет значение только то, что они взяли себе сапоги. Пусть себе лежит здесь в лесу где-нибудь, я искать не пойду.

Том потерял тоже всякий интерес к делу и если хотел знать, куда девался убитый, то лишь из простого любопытства. Но он говорил, что нам все же надо быть тише воды, ниже травы, потому что собаки или какие-нибудь люди непременно наткнутся на труп в скором времени.

Мы воротились домой в завтраку, раздосадованные и упав духом. Никогда еще не приходилось мне так горевать до сих пор ни об одном покойнике!

VIII

Не весело было у нас за завтраком. Тетя Салли как-то осунулась, казалась измученной, даже не унимала детей, которые очень возились и шумели, а она как будто и не замечала этого, что было вовсе не в ее привычках; нам с Томом было о чем подумать и без разговоров; Бенни видимо не выспалась и, когда поднимала голову, чтобы взглянуть украдкою на отца, я подмечал у нее слезинки на глазах. Сам старик сидел перед своею непочатою тарелкою, и кушанье на ней стыло, а он и не замечал, что оно ему подано; он все думал и думал о чем-то, не говоря ни слова и не проглатывая ни куска.