Сыщик с плохим характером - [14]

Брат и его приятель как-то странно смотрели на меня.

— Ты чего, Димка? — улыбнулся Стас. — Дверь не была на замке. Мы сразу взяли и открыли. Ты просто толкал ее не в ту сторону!

Я остолбенел.

…Втроем мы сидели в нашей комнате. Вымытый и накормленный, я рассказывал Юрке и Стасу свои приключения — с того самого момента, когда Светка сообщила о пропаже звезды. Правда, я опустил все, что было связано с вороном Степой: мне не улыбалось нарваться на их насмешки. Когда я закончил, брат решительно поднялся.

— Пошли!

— Куда? — удивился я.

— К твоему алкашу! Надо с ним разобраться.

Стас заметил:

— Полдвенадцатого ночи, Юрка.

Тот сжал губы:

— Тем лучше!

Я подхватил:

— Точно! Нагрянем — пока он еще не до конца спустил награбленное.

Окна в квартире дяди Миши еще светились. Юрка надавил своей огромной ладонью на замурзанную кнопку звонка. Дверь распахнулась.

— О! — обрадовался дядя Миша. — Интеллигенция хочет выпить.

Он был в черных трусах до колен и грязных Полых валенках с отрезанными голенищами.

— Спортсмены не пьют! — сурово заявил Юрка. — Поговорить надо.

Мы вошли в квартиру и поговорили.

Выяснилось, что у алкаша есть зять, бригадир грузчиков. Бригада подрядилась перевезти рояль доценту консерватории: со старой квартиры на новую. Инструмент не пролез в двери. Пришлось извлекать его через балкон с помощью лебедки, колесико которой крепилось на крыше. Дядя Миша подшустрил и заработал на две бутылки.

Про звезду с бриллиантами мы даже не заикнулись: было ясно, что алкаш здесь ни причем.

Когда мы оказались во дворе, Юрка задрал голову и спросил:

— Где конкретно тут грабили?

Я показал ему кривулинское окно. Там уже было темно — Сережка вовсю дрых.

Стас начал прощаться: ему еще предстояло пилить домой через пол-Москвы. Мы с Юркой проводили его до метро. Напоследок они ото шли в сторонку и стали о чем-то жарко шептаться. Брат что-то требовал. Друг не соглашался. Сколько я помнил себя, эта парочка вечно спорила. Долговязый Юрка быстро заводился, но был отходчивым. Стас, маленький и настырный, любил довести его до белого каления, а потом вдруг взять и полностью признать Юркину правоту. На обратном пути я спросил:

— Ну, как прошли сборы? Ты уже поплыл на мастера?

Брат небрежно кивнул.

— Поздравляю, Юрка!

— На тренировке — не в счет, — отмахнулся он. — Результат нужно давать на соревнованиях. Через неделю поедем в Венгрию на юношескую Европу. Вот там и посмотрим, чего я стою!

Это было вполне в Юркином духе: о том, что его включили наконец в сборную страны, сообщить как бы между прочим.

Мы не спеша шагали по ночной улице. Кое-где в подворотнях мелькали подозрительные тени. Но я был спокоен. Рядом был Юрка. Пару раз мой локоть как бы невзначай коснулся мощной руки брата.

На перекрестке два амбала в одинаковых кожаных пиджаках лениво, через губу, попросили у нас закурить. Юрка хладнокровно сообщил, что мы не курим. Пиджаки оживились и хотели было возникнуть, но, покосившись на широченные плечи брата, передумали.

Уже лежа в постели, я спохватился:

— Слушай! А как ты допер, что я сижу на этом чердаке?

— Нам позвонили, — отозвался Юрка сонным голосом. — Только я приехал с вокзала, а тут…

— Позвонили? — изумился я. — Кто?

— Откуда я знаю! Какая-то девчонка. То ли Нина, то ли Зина.

— Сима! — воскликнул я.

— Ну да, Сима. Сказала, что ты застрял на чердаке. Продиктовала адрес. Давай спать, Димка!

Я не отставал:

— А как Сима узнала, где я?

— Отвяжись, а? Мне в шесть утра вставать на тренировку, кретин!

Через минуту брат уже спал. Утром я позвонил Симе.

— Привет! — как всегда, обрадовалась она. — Я думала, ты еще вчера позвонишь.

Я спросил про чердак.

— Это Степа! — засмеялась девочка. — Он все о тебе знает: где ты находишься и что делаешь.

— Он что, следит за мной?

Она возразила:

— «Следит» плохое слово. Он просто опекает тебя. Да, Дима! А что там у тебя все время звенело? Степа слышал с крыши! Будильник, что ли?

— Послушай, — нахмурился я. — А чего это наш Шерлок Холмс все время прячется? По-прежнему жены боится? Мне нужно кое-что рассказать ему.

— Хорошо, я передам.

Мы помолчали.

— А брат твой Степе совсем не понравился! — сообщила Сима. — Говорит, сразу чувствуется, что у него плохой характер.

— Ни фига себе! — хмыкнул я. — Характер хуже, чем у ворона, поискать! А туда же: критикует других.

Она засмеялась, а потом сказала:

— Дима, вот еще что! Степа надеется, что ты помнишь: о нем никому ни слова. Даже брату!

Я ответил, что помню.

Последним уроком была литература. Нам раздали проверенные сочинения на тему «Русь! Куда же несешься ты?» Ошибок я сделал, как обычно, вагон и маленькую тележку. За грамотность — пара. Зато тема была раскрыта на трояк. Общая оценка — трояк с двумя минусами. У Маслова оказалось два пятерика. Федька провернул свой коронный финт: нафигачил «Русь» в стихах. Это всегда действовало безотказно. Жаль, сокрушался толстяк, что нельзя в стихах решать задачки по алгебре.

Он вдруг сказал:

— Смотри, какая ворона интересная! Сидит себе и сидит. На людей — ноль внимания. Я повернулся.

За нашим окном примостился на ветке Степа. Для отвода глаз сыщик держал в клюве пустую коробочку из-под йогурта. Ворон делал вид, будто целиком поглощен драгоценной добычей. Наконец он поднял голову и встретился со мной глазами. Как бы в нечаянном испуге Степа выронил свою коробочку и, взмахнув крыльями, плавно ушел в сторону парка. Намек я понял. Отделавшись на крыльце школы от Маслова, я направился в парк.