Сырое мясо - [4]

— Давайте теперь серьезно, — попросила она.

— Хорошо. — Он открыл ворота площадки. — Ники, ко мне.

Собака подошла, села перед ними, глядя ожидающими глазами. Лерман посмотрел в них, потом обернулся к Моне.

— Вот ваша собака.

Лерман вернулся в холодильную камеру, взял тушу барана и положил на колоду. Потом взял пилу и разрезал тушу пополам. Одну половину вернул в холодильную камеру, другую отнес в большую пустую клетку, стоящую отдельно от прочих. Проверил, что в клетке достаточно воды, вернулся в кабинет, где ждал Карсон, лениво почесывая ухо задней лапой.

— У тебя все? — спросил его Лерман.

Пес кивнул. Лерман вывел его из кабинета, потом обошел здание, проверяя замки.

— Как это ты научился так здорово работать с собаками? — спросила она его как-то ночью, лежа рядом. Ники сидела внизу, изгнанная на свою собачью лежанку, как обычно, когда ночевал Лерман.

— Я с ними вырос, — ответил он. — И когда я начал их разводить, они росли со мной. Мы просто друг друга лучше знаем, чем бывает обычно у собак и людей.

— А дрессировка? — не отставала она. — Они тебя так слушаются — я подобного вообще не видела.

— Что-то такое, наверное, есть у меня в голосе, — высказал он предположение. — Наверное, какие-то аудиальные штрихи, которых я сам не осознаю.

— А они слышат, — сказала она. — А может, вообще все не так, и это собаки тебя дрессируют, а не ты их.

— Может быть, — ответил он, нежно проводя пальцами по изгибу ее тела. — Никогда такое в голову не приходило.

Он дал руке волю блуждать и гладить, и Мона изогнулась дугой.

— Как ты научился так здорово работать со мной? — выдохнула она, и он вместо ответа притянул ее к себе.

* * *

— Все задраено, — сказал он Карсону, вбивая цифры на последнем замке и закрывая дверь. — Карсон, в дозор.

Пес неспешным шагом стал обходить дом.

Наблюдатель вытащил сотовый телефон и нажал кнопку.

— Код доступа есть? — спросил он тихо.

— Есть.

— Отлично, — сказал наблюдатель, разорвал связь и стал нетерпеливо ждать. Весь день он находился в состоянии вынужденного спокойствия, но сейчас, когда приближался миг, он нервничал. Можно подумать, говорил он про себя, что азарт убийства за годы должен заглохнуть. Ярость остынуть. Время — оно все раны лечит. Просто смешно слышать. С каждым новым убийством рана будто открывалась все шире и шире, жажда крови росла, и единственное, о чем он мог думать, — о следующей жертве. Может быть, Лерман эту жажду на время удовлетворит. Наверняка с ним будет очень, очень интересно. Лерман — это его подарок самому себе к Рождеству.

Эдвардс настороженно замер на краю кукурузного поля, внимательно наблюдая за складом, пока не увидел, как Лерман вошел внутрь. Тогда он отполз назад, в сухие стебли, где уже можно было осторожно стоять, пригнувшись. Все еще не выпрямляясь, он отступил за сарай, где стоял припаркованный фургон наблюдения. Постучал в боковую дверь дважды, потом трижды. Дверь чуть отъехала в сторону, и он забрался внутрь.

За рулем сидел Кеннер. Идальго в глубине слушал полицейское радио.

— Кофе осталось? — спросил Эдвардс.

— В кофейнике, — ответил Идальго. — Быстрее давай, уже почти время.

Эдвардс налил себе чашку кофе, бросил три куска сахара, добавил сухих сливок, размешал и в два глотка выпил. Потом стал надевать ватные накладки.

— Ребята, у вас никогда не было такого чувства, будто мы работаем на психа? — спросил он.

— Иногда, — ответил ему Кеннер. — А потом я получаю чек, и это чувство развеивается.

— И не такой уж он псих, — вставил Идальго.

— Почему ты так думаешь? — спросил Эдварде, затягивая ремни и проверяя, что все важные части тела закрыты.

— Потому что первым пускает внутрь тебя.

— Разумно, — согласился Эдвардс. — А не бывает у тебя чувства, что я стал психом?

— Давно есть, — ответил Кеннер, глядя на часы и проверяя пистолет.

Лерман вернулся к большой клетке и посмотрел на часы. Пятнадцать минут. Он разделся, повесил одежду на крючки. Потом снял часы и положил на стол так, чтобы из клетки их было видно. Проверил таймер на замке, вошел и захлопнул дверцу. Замок защелкнулся.

Карсон подошел и сел перед клеткой.

— Заперто, — сказал Лерман, встряхнув решетку, чтобы убедиться. — Спасибо, друг, что проверил. У меня все хорошо.

Пес гавкнул и пошел дальше патрулировать.

Щелчок замка отдался в наушнике наблюдателя. Он улыбнулся.

— Следующий, — сказал он тихо.

В доме Спинелли Уолдо тщательно проинспектировал каждую комнату. Потом услышал свист и рванул галопом в прихожую.

Салли ждала его с поводком.

— Пошли гулять, Уолдо, — сказала она, пристегивая поводок к ошейнику. — Мам? Мы с Уолдо пойдем вокруг квартала.

— Только недолго, деточка, а то уже темнеет, — ответила мать из кухни.

— Да ладно, дорогая, не переживай, — отозвался ее муж. — Ты подумай, кто с ней. Самая охраняемая девочка во всей округе. Гуляй сколько хочешь. И покажи там Уолдо, кто тут нормальные и где тут психи.

— Ладно, пока!

Салли вывела пса наружу.

Лерман посмотрел на часы сквозь прутья решетки. Пять минут.

Он сел по-турецки посреди клетки и начал медленно и глубоко дышать. Опустил руки по бокам, повернул ладонями вверх.

За окном наступала ночь.

— Ом, — пропел он как заклинание. — Ом.