Сыновний бунт - [43]
А сколько их по всему свету жило и зараз живут без любви и без ласки, и ничего, живут… А ты не можешь, ты не из того теста слеплена… А ежели не случится полюбить, ежели та любовь, которую не дал тебе Голощеков, пройдет, как гроза в засуху, где-то стороной, а годы убегут и краса твоя сгинет?.. Как это она мне сказала: «Без любви какая жизнь: ни тебе радости, ни тебе горя! Без любви, Иван Лукич, только дуры ложатся с мужиками…» Шут его знает, может, Ксения и права, и такие дуры на свете есть… Если рассудить, то верно, без любви какая жизнь…»
Иван Лукич включил фонарик. Тонкая нить света перечеркнула подушку, лицо Ксении.
— Ксюша! — негромко сказал Иван Лукич. — Вставай…
— Ой! Кто это?
— Испугалась? Не бойся, я человек мирный…
— Ой, господи, Иван Лукич? Что-нибудь случилось?
— Случилось, Ксюша, все то же… Надо ехать! Подавай машину, и побыстрее!
Ксения натянула до подбородка простыню, согнула острые колени и сонными, испуганными глазами смотрела на Ивана Лукича.
— Погасите эту штуку, — сказала она тихо. — Погасите, Иван Лукич…
— И не надо её гасить… Пусть себе светит.
— Уйдите, Иван Лукич!
— А ежели не уйду? А ежели я тебя, сонную, вот так сгребу в охапку и унесу?.. Ну, ну, не пугайся… Я пошутил. Одевайся, да побыстрее… Дорога дальняя.
Погасил фонарик и вышел. Завалинка, слепленная из глины, была низенькая и вся поклевана дождем. Иван Лукич уселся на нее, сгорбился. Курил, а мысли текли, как ручьи с горы. «Сгребу в охапку и понесу… Ишь чего захотел, старый дурень…» Погрузившись в раздумье, Иван Лукич видел Васюту на берегу Кубани, ещё ту Васюту, которая когда-то была чем-то похожа на Ксению и которой уже нет. Но Васюта исчезла, и он снова видел себя в сарае. Любуясь спящей Ксенией, он мысленно приподнял простыню и подумал: «А ну, красавица, какая ты тут вся, дай на тебя поглядеть…» Выпрямился, смотрел на порозовевшее небо, думал: «Мысленно все можно, а вот наяву обнять нельзя… А почему?..»
Бывало, и раньше Иван Лукич тайно признавался себе в том, что Ксения ему нравилась. Его и радовало и пугало то, что Ксения нравилась ему не так, как когда-то нравилась вдова Анисья, и не так, как нравилась Васюта в те далекие, давно минувшие года… Ксения нравилась ему как-то по-особенному, так непривычно и так неизведанно, что всегда, как только он думал о ней, странное, ещё никогда не испытанное им волнение охватывало его. «А может, я на старости лет и в самом деле влюбился в свою шофершу? — спрашивал он себя с улыбкой. — И сам не заметил, как влюбился… Да нет, какая тут может быть между нами любовь… Молодая, собой такая славная, и эта её шея и плечи… Вот и притягивает…»
По сумеречной улице, стыдливо притушив фары, катилась «Волга». Шурша покрышками и будоража улежавшуюся за ночь пыль, она остановилась возле завалинки. Ксения, повязанная косынкой, выглянула в дверку, улыбнулась. Иван Лукич смотрел на нее и удивлялся. И когда она успела побывать в гараже и как это незаметно прошла мимо него? «Видно, сильно я задумался, вот и не услыхал, — думал он. — А может, она помчалась через огороды, напрямки?..»
— Вот и я! — крикнула Ксения весело. — Быстро, Иван Лукич?
— Хвалю, молодец, — сказал Иван Лукич и сел рядом с Ксенией грузно, так что кожаное податливое сиденье под ним сильно угнулось.
— Какой будет маршрут? — все так же весело, точно она и не спала, спросила Ксения. — В степь?
— На аэродром… Поедем сына встречать.
— Алексея? Едет?
— И не один. Вместе со своим дружком Яшей Закамышным.
— И насовсем?
— Кто их знает. Известно лишь то, что едут.
— Счастливый вы отец, Иван Лукич, — с грустью в голосе сказала Ксения. — То Иван вернулся, а сегодня Алексей приезжает… Это же какое счастье!
Иван Лукич курил и молчал. «Да, верно, счастье, и ещё какое…» Посмотрел на Ксению. И тут, за рулем, в своих трикотажных, снизу на резинках брюках, в своей будничной кофточке с короткими рукавами и этим привычным, спадающим на левый глаз завитком, она была все такая же красивая. Только куда девались и эта её тонкая шея, и необыкновенно белые плечи?.. Он, закручивая ус, усмехнулся.
— Чего вы, Иван Лукич, так на меня глядите?
— Глаза есть, вот и гляжу, — отшутился он. — Ты дорогу знаешь? Поезжай мимо Кубани, а там, возле Ольгинки, выедешь на асфальт. — Он поудобнее усаживался, склоняя голову на ладонь. — Поезжай, а я малость вздремну… Только не очень тряси!
XXVI
За Журавлями взору открывалась знакомая равнина. Блестела, упираясь в холм, отутюженная шинами дорога — лаковый пояс на журавлинской земле, да и только! В низине, между отвесными, точно ножом срезанными берегами жарко блеснул Егорлык. Катилась по воде все та же, что и возле дома Ивана Лукича, серебряная дорожка. Встречались то бригадные станы, ещё безлюдные, то пруды с утиными выводками — от строений до воды тянулись живые белые стежки. Иван Лукич склонил к дверке уставшую за день голову, закрыл глаза. Хотел уснуть, как, бывало, частенько засыпал вот так в машине, и не мог. Щека терлась о шершавую обивку, ус заламывался к губе. Да и сидеть было не так удобно, как бывало раньше. И рессоры, казалось, слишком резко подбрасывали машину, и струя встречного ветра била в ухо уж очень упруго. Иван Лукич сильнее закрыл глаза, поправил лезший в рот ус, поудобнее подложил под щеку ладонь и все твердил: спать, спать, надо уснуть… Сна не было, и Иван Лукич почему-то опять видел себя молодым. То он был в том лесу, который разросся на острове и вонзался, как зеленым копьем, в Кубань, то плыл в лодке по бурунам вместе не то с Васютой, не то с Ксенией, то вытаскивал верши, полные трепещущей рыбы…
У каждого писателя, то ли в Сибири, то ли на Украине, на Волге или Смоленщине, есть свой близкий сердцу родимый край. Не случайна поэтому творческая привязанность Семена Бабаевского к станицам и людям Кубани, ибо здесь и есть начало всему, что уже сделано и что еще предстоит сделать. И мы признательны писателю за то, что он берет нас с собой в путешествие и показывает свой родной край, бурную реку Кубань и хороших людей, населяющих ее берега.Л. ВЛАСЕНКО.
В романе «Станица» изображена современная кубанская станица, судьбы ее коренных жителей — и тех, кто остается на своей родной земле и делается агрономом, механизатором, руководителем колхоза, и тех, кто уезжает в город и становится архитектором, музыкантом, журналистом. Писатель стремится как бы запечатлеть живой поток жизни, те радикальные перемены, которые происходят на селе.
Новый роман известного советского писателя Семена Бабаевского посвящен жизни послевоенной деревни на Ставропольщине. В романе переплетаются две сюжетные линии: одна — лирическая, другая — производственная. Повествование ведется от лица журналиста Михаила Чазова, работающего в одной из московских газет. Уроженец хутора Привольного, он приезжает в родные края и видит не только внешние перемены, но и глубокие внутренние конфликты, острые столкновения нового со старым.
Удостоенный Государственной премии роман «Свет над землей» продолжает повествование о Сергее Тутаринове и его земляках, начатое автором в романе «Кавалер Золотой Звезды». Писатель рассказывает о трудовых подвигах кубанцев, восстанавливающих разрушенное войной сельское хозяйство.
Удостоенный Государственной премии роман «Свет над землей» продолжает повествование о Сергее Тутаринове и его земляках, начатое автором в романе «Кавалер Золотой Звезды». Писатель рассказывает о трудовых подвигах кубанцев, восстанавливающих разрушенное войной сельское хозяйство.Содержание повести «Сухая Буйвола» — приключения двух мальчиков, пускающихся в далекое путешествие к чабанам по степной речке Егорлык, с открытием Невинномысского канала она становится полноводной рекой, что заставляет юных героев преодолеть много непредвиденных ими опасностей и трудностей.
В том вошли: роман «Родимый край», где воссозданы картины далекого прошлого, настоящего и будущего Кубани, и роман «Современники», посвященный сегодняшним насущным проблемам колхозного кубанского села.Романы роднит не только место действия, но и единство темы — любовь к родной земле и советский патриотизм.
В книгу известного ленинградского писателя Александра Розена вошли произведения о мире и войне, о событиях, свидетелем и участником которых был автор.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В сборник вошли рассказы о встречах с людьми искусства, литературы — А. В. Луначарским, Вс. Вишневским, К. С. Станиславским, К. Г. Паустовским, Ле Корбюзье и другими. В рассказах с постскриптумами автор вспоминает самые разные жизненные истории. В одном из них мы знакомимся с приехавшим в послереволюционный Киев деловым американцем, в другом после двадцатилетней разлуки вместе с автором встречаемся с одним из героев его известной повести «В окопах Сталинграда». С доверительной, иногда проникнутой мягким юмором интонацией автор пишет о действительно живших и живущих людях, знаменитых и не знаменитых, и о себе.
В сборник включены рассказы сибирских писателей В. Астафьева, В. Афонина, В. Мазаева. В. Распутина, В. Сукачева, Л. Треера, В. Хайрюзова, А. Якубовского, а также молодых авторов о людях, живущих и работающих в Сибири, о ее природе. Различны профессии и общественное положение героев этих рассказов, их нравственно-этические установки, но все они привносят свои черточки в коллективный портрет нашего современника, человека деятельного, социально активного.
Во второй том вошли рассказы и повести о скромных и мужественных людях, неразрывно связавших свою жизнь с морем.
В третий том вошли произведения, написанные в 1927–1936 гг.: «Живая вода», «Старый полоз», «Верховод», «Гриф и Граф», «Мелкий собственник», «Сливы, вишни, черешни» и др.Художник П. Пинкисевич.http://ruslit.traumlibrary.net.
Действие романа развертывается в разгар войны. Советские войска только что очистили город от фашистских захватчиков. Война бушует еще совсем рядом, еще бомбит город гитлеровская авиация, а на территории сожженной, разрушенной и стынущей в снегах ткацкой фабрики уже закипает трудовая жизнь.Писатель рисует судьбу семьи потомственных русских пролетариев Калининых. Замечательные люди вышли из этой семьи — даровитые народные умельцы, мастера своего дела, отважные воины. Мы входим в круг их интересов и забот, радостей, горестей, сложных семейных и общественных отношений.
Советские люди, герои „Ревущих сороковых", побеждают суровые условия плавания и овладевают искусством охоты на китов. Более того, китобойный промысел сближает их, закаляет волю.
ВАСИЛИЙ ИВАНОВИЧ АРДАМАТСКИЙ родился в 1911 году на Смоленщине в г. Духовщине в учительской семье. В юные годы активно работал в комсомоле, с 1929 начал сотрудничать на радио. Во время Великой Отечественной войны Василий Ардаматский — военный корреспондент Московского радио в блокадном Ленинграде. О мужестве защитников города-героя он написал книгу рассказов «Умение видеть ночью» (1943).Василий Ардаматский — автор произведений о героизме советских разведчиков, в том числе документальных романов «Сатурн» почти не виден» (1963), «Грант» вызывает Москву» (1965), «Возмездие» (1968), «Две дороги» (1973), «Последний год» (1983), а также повестей «Я 11–17» (1958), «Ответная операция» (1959), «Он сделал все, что мог» (1960), «Безумство храбрых» (1962), «Ленинградская зима» (1970), «Первая командировка» (1982) и других.Широко известны телевизионные фильмы «Совесть», «Опровержение», «Взятка», «Синдикат-2», сценарии которых написаны Василием Ардаматским.
Из предисловия:…В центре произведения отряд капитана Трофимова. Вырвавшись осенью 1941 года с группой бойцов из окружения, Трофимов вместе с секретарем райкома Глушовым создает крупное партизанское соединение. Общая опасность, ненависть к врагу собрали в глухом лесу людей сугубо штатских — и учителя Владимира Скворцова, чудом ушедшего от расстрела, и крестьянку Павлу Лопухову, потерявшую в сожженной фашистами деревне трехлетнего сына Васятку, и дочь Глушова Веру, воспитанную без матери, девушку своенравную и романтичную…