Сын теней - [177]

И все же я не одна. Возможно, вместе у нас достанет силы вызвать его назад — у всех, кто его любит. Это надо сделать в первую очередь. А второй шаг… я не смогу совершить его без руководства, это такая задача, от которой и самое храброе сердце заледенеет.

Змей ушел. Альбатрос нес вахту у ложа Брана. Я вышла из-под навеса и села у озера меж камней, там где мы с Браном когда-то лежали, обнявшись и позабыв про дождь. Я смотрела в темную воду, и во мне росла уверенность. Наконец я позвала дядю Финбара.

«Дядя? Это я, у меня к тебе просьба».

Здесь, под стоячими камнями, ответ пришел мгновенно, хотя изображение на воде было еле различимым, не человек, а скорее игра света, только намек на то, что там кто-то мог бы быть.

«Лиадан. Значит, с тобой все в порядке».

«Со мной — да, а вот с ним — пока нет. Он ушел глубоко в себя, и я должна знать, права ли я, смогу ли я отыскать его снова. Я думаю, ты как раз об этом и говорил когда-то, и я собираюсь сделать это. Но мне страшно, дядя. Я ужасно боюсь того, что мне откроется».

Силуэт на воде серьезно кивнул.

«Будь осторожна, дочка. Он станет использовать против тебя всю свою силу, а он неимоверно силен. Он станет сражаться с тобой за каждый шаг. Тебе предстоит жестокая борьба, ведь тебе придется разрушить оковы его сердца, обнажить его. У него на душе много боли, а он не хочет ею с тобой делиться. Он — замерзший ребенок, он прячется в тюрьме из забытых снов. Найди его, возьми за руку и выведи из мрака».

Мне стало жутко. Он говорил, как гость из Иного мира.

«Я это сделаю».

«Если бы я мог, я бы помог тебе, детка. Но ты должна сделать это сама. И начать надо немедленно. Чем дольше ты ждешь, тем дальше он уходит, и скоро у него не будет пути назад».

По воде пошла рябь, и он исчез.

Я позвала Змея, он тут же пришел и сел под навесом рядом с Альбатросом.

— Итак, — сказала я. — Думаю, лечение будет состоять из двух частей. Во-первых, нам надо вызвать его оттуда, где он прячется. Во-вторых, его надо излечить и заново собрать его личность, чтобы он смог продолжать жить с нами. С первой частью вы мне поможете. Вторую я должна выполнить одна.

— Времени почти не осталось, — тихо заметил Альбатрос.

— Знаю. Все нужно сделать до заката, иначе он от нас уйдет. Зови людей прямо сейчас, я объясню, что нужно делать.

— Лиадан, — неловко начал Змей, — ты же знаешь, он бы страшно разозлился.

— И что ты хочешь, чтобы я сделала? Оставила его умирать от жажды? Позволила ему заблудиться в каком-то невидимом для нас месте и погибнуть? Или, может, помочь ему маленьким остреньким ножичком? Ты считаешь, что именно так я должна поступить?

— Никто из нас тебе этого не скажет, разве что сам Командир. Если бы он смог увидеть, что мы затеваем, он бы сам лично перерезал себе горло. Мы все за тебя горой, Лиадан. Просто никто из нас не хочет потом объяснять ему все это, когда он вернется, вот и все.

— Я сама ему все объясню. А теперь иди, собери людей.

Мы сидели рядом с Браном и ждали. Он не двигался, лицо его было бледным и спокойным, словно он просто спал. Он не подавал никаких признаков жизни, только грудь слегка вздымалась и опускалась. Пальцы были вялые и холодные, я накрыла их одеялом, все еще сжимая его руку в своей, думая, что, возможно, где-то глубоко-глубоко, он ощущает это прикосновение и знает, что я не отступилась.

Мужчины подходили поодиночке и парами, неслышно, несмотря на тяжелую обувь. Почти все они были вооружены. Все носили странные атрибуты, сообразно кличкам — шкуры, перья и украшения, отличительные знаки, составлявшие их гордость. Все были очень серьезны. Они молча собрались вокруг тюфяка. Кто сидя, кто на корточках, кто стоя. Пришли не все, даже сейчас дозоры были необходимы.

— Отлично, — сказала я. — Он может нас слышать, не сомневайтесь. Он очень серьезно ранен в голову, но случалось, люди поднимались и после худших ранений, а он сильный, вы и сами это знаете. Но он не может глотать, а без воды долго не проживешь. Мы должны его разбудить.

— А что если он не хочет просыпаться? — Это спросил высокий, темнобородый мужчина. Волк. Раньше я его не слышала, говорил он гортанно, с сильным акцентом.

— В том-то и дело, — ответила я. — Он считает, что недостоин к нам вернуться. Мы должны убедить его в обратном. Он должен понять, как вы цените его, ему нужно напомнить про все то добро, что он для вас сделал, сказать, как много это для вас значит. Нужно заставить его понять, как много он дал в своей жизни и как много еще может дать. И сделать это можете только вы.

Они начали переглядываться и неловко переминаться с ноги на ногу.

— Мы воины, — сказал Крыса. Он держал Джонни у плеча и поглаживал его по спинке. — Мы не ученые, не поэты.

Еще один извиняющимся тоном произнес:

— Даже и не знаю, что мне сказать.

— Помните мои сказки?

Они закивали, заулыбались.

— Ну так вот, это то же самое, только гораздо короче. Каждый из вас должен рассказать небольшую историю. Историю Крашеного. Мы будем делать это по очереди. И эти истории станут звать его назад. Давайте же, это так просто! — Я заметила лукавый взгляд Альбатроса и почувствовала: он видит, что вся моя уверенность не стоит и ломаного гроша. В душе у меня зародился холод и страх, а вдруг у нас ничего не выйдет. Их лица, между тем, начали загораться надеждой.