Сын света - [104]

Он упал ниц перед колесницей Рамзеса.

— Мы все целы, Великий Правитель! Ни одного раненого.

— Встаньте.

Нечаянная радость тут же сменилась ледяным молчанием.

— Мы… нас было слишком мало, чтобы оказать сопротивление. Пираты просто перебили бы всех нас.

— Что вам известно об их продвижении?

— Они не покидали побережья и уже захватили другое селение.

— Из-за вашей трусости!

— Великий Правитель… бой бы оказался слишком неравным.

— Убирайтесь с моего пути.

Начальник отряда едва успел метнуться к обочине; уткнувшись лицом в землю, он не видел, как колесница регента направилась к адмиральскому кораблю внушительной флотилии, прибывшей из Мемфиса. Едва взойдя на борт, Рамзес тут же отдал приказ двигаться строго на север.

Вне себя как из-за пиратов, так и из-за никчемной охраны, регент накинулся на гребцов, которые проявляли чудеса проворности и силы. Темп не только не уменьшился, но, напротив, передался всей команде корабля, спешащей восстановить порядок на морской границе Египта.

Взгляд Рамзеса был устремлен только вперед.

Пираты, занявшие две прибрежные деревни, сомневались, какую им стоит занять позицию: либо идти дальше вдоль берега, занимая все новые селения, либо погрузиться на борт с награбленным и вскоре вернуться за новой добычей.

Штурм Рамзеса застал их врасплох, как раз во время обеда, когда они жарили рыбу. Несмотря на явное численное превосходство противника, пираты бились с диким ожесточением; один только гигант сумел отбросить человек двадцать пехотинцев, но все же пал под непрерывными атаками все прибывающих египтян.

Больше половины пиратов были убиты, корабль их был предан огню, однако их предводитель все еще отказывался склонить голову перед Рамзесом.

— Твое имя?

— Серраманна.

— Откуда ты?

— Из Сардинии. Ты победил меня, но скоро придут другие корабли и отомстят за меня; их будет много, десятки, ты не сможешь остановить их. Мы хотим получить богатства Египта, и мы их получим

— Вам не хватает вашей страны?

— Завоевывать — это наш смысл жизни; ваши жалкие солдаты долго не выстоят против нас.

Возмущенный дерзостью пирата, один из пехотинцев уже занес меч, чтобы отрубить ему голову.

— Отойди! — приказал Рамзес, обернувшись к своим солдатам. — Кто из вас осмелится выйти один на один с этим варваром?

Охотников не нашлось.

Серраманна расхохотался.

— Тоже мне, воины!

— Чего ты хочешь?

Вопрос озадачил гиганта.

— Богатства, конечно! И еще женщин, лучшего вина, имение…

— Если я предоставлю тебе все это, ты согласишься возглавить мою личную охрану?

Глаза великана вылезли из орбит.

— Убей меня, но не смейся надо мной.

— Настоящий воин умеет принимать решение мгновенно: что ты выбираешь, служить или умереть?

— Пусть меня освободят!

Двое пехотинцев с явным опасением развязали ему руки.

Рамзес был высоким, но великан был выше его на целую голову. Он сделал два шага к регенту, но египетские лучники направили на него свои стрелы. Если вдруг он бросится на Рамзеса, чтобы схватиться с ним врукопашную, смогут ли они выстрелить в него, не задев при этом сына Сети?

Тот ясно прочитал в глазах сарда желание убить его, но остался стоять, скрестив руки на груди, как будто это его вовсе не трогало. Противнику не удастся вызвать у него и тени страха.

Серраманна преклонил одно колено и опустил голову.

— Приказывай, я слушаю.

52

В добропорядочном мемфисском обществе поднялся большой скандал. Неужели в египетской армии мало было стоящих молодых людей, неужели они недостойны были осуществлять охрану регента? Видеть во главе его личной охраны этого варвара было настоящим оскорблением для знати, даже если, по общему мнению, присутствие Серраманны, сохранившего свои сардинские привычки, отпугивало всех, кто только собирался приблизиться к царевичу. Конечно, все остальные пираты, промышлявшие грабежом, отправились на шахты искупать свою вину тяжелым трудом, однако их главарь занимал теперь завидный пост. Если бы он задумал нанести Рамзесу удар в спину, никто не пожалел бы регента.

Шенар радовался этому новому проступку; это взбалмошное решение лишний раз подтверждало, что его брата привлекала лишь грубая сила. Разве не пренебрегал он пиршествами и приемами ради бесконечных скачек на лошади по пустыне, ради стрельбы из лука, боев на мечах или, наконец, опасных забав со своим львом?

Серраманна стал его первым спутником во всем: они передавали друг другу правила боя врукопашную или на ножах, достигнув одновременно силы и гибкости. Египтяне, оказавшиеся под началом великана, и не думали жаловаться; они тоже многому научились, превратившись в элитное войско, которое прекрасно кормили и содержали в наилучших условиях.

Рамзес сдержал свои обещания: Серраманна получил во владение особняк в восемь комнат с колодцем и садом, засаженным деревьями. Подвалы его были заполнены амфорами с вином, а постель согревали ласковые ливийки и нубийки, очарованные статностью иностранца.

И хотя он остался верен своему шлему и латам, своему мечу и круглому щиту, сард понемногу забыл свою Сардинию. Там он был беден и презираем; в Египте он узнал богатство и почет! Он выказывал Рамзесу бесконечную признательность; ведь он не только спас ему жизнь, но и дал ему то существование, о котором он всегда мечтал. Тому, кто осмелился бы угрожать регенту, пришлось бы иметь дело с ним.