Сын Ра - [36]

Однажды, поздно вечером, накануне отъезда в Барнаул по завершению стройотрядовского сезона, я лежал в своем вагончике и мучился от страшной зубной боли (от ледяной родниковой воды, которую мы пили каждый день, воспалилась надкостница зуба), когда к нам зашел молодой симпатичный парень из Шелаболихи и спросил: «Кто здесь Сережа Воронин? Я его — троюродный брат». Оказалось, что это — мой дальний родственник Петя по линии моего двоюродного брата Жени. Мой дядя, Валерий Степанович Гулимов, сам родом из Шелаболихи, радостно сообщил своей родне в деревне, что по соседству с ними в стройотряде нахожусь я. Вот Петя и решил познакомиться со мной — своей дальней родней из Барнаула. С этим «веселым» родственником однажды произошла крайне неприятная и одновременно удивительная история.

Однажды Петя катался на своем любимом мотоцикле «Ява» (самом модном и престижном в то время), вдрызг пьяный. Уснув за рулем, он, вместе с мотоциклом, совершил невероятный акробатический кульбит с 20-метрового обрыва в Обь, сломал себе тазовую кость в нескольких местах, но, самое удивительное — не утонул при этом на самой стремнине могучей реки и даже не проснулся от боли. Река благополучно доставила его, спящего, на берег, где его и подобрали рыбаки. Лишний раз, своим личным уникальным опытом Петя доказал всему миру, что «пьяному — действительно, море по колено»!

Наконец, пришла пора расставаться с нашим чудным природным уголком, в котором прошло два месяца моей счастливой безоблачной юности. С грустью и большой нежностью взирали мы на два убегающих вдаль вагончика, убого и печально стоящие посреди огромного луга — брошенные и позабытые всеми на многие годы временные жилища для трех десятков молодых балбесов (по рассказам моего сокурсника Юры Дранишникова, который недавно ездил туда, они до сих пор находятся там, на том же самом месте, вместе с одиноко торчащим посреди поляны деревянным тотемом «Сухой закон», изрядно позеленевшим от времени и сырости).

Приехав в конце августа 1982 года в Барнаул, я, первым делом, отправился в местную поликлинику, где «на дорожку» поставил укол обезболивающего лекарства. Впереди было 5 суток трудного пути — я первый раз ехал к своим родителям в Хабаровск на поезде.

Веселые туристы с Алтая

Приехав в Хабаровск, я был приятно поражен природой и людьми этого чудесного края. Особенно понравились мне девушки Хабаровска — томные южанки с пронзительно жгучими черными очами, с идеальными греческими носами и роскошными обольстительными фигурами — удачная помесь казацкой и еврейской крови (сказывалась близость и влияние Еврейской автономной области).

Передо мной открывалась величественная и совершенно завораживающая панорама великого Амура: его живописных берегов и прекрасной набережной, речного порта и удивительным образом вписанных в уссурийскую природу старинных, но очень широких и просторных (даже по современным меркам) улиц.

Прекрасные пейзажи (вид на стрелку Уссури и Амура) открывались даже с балкона родительской квартиры, выходящей окнами прямо на Амур, так что я не удержался и в первый же день пребывания в Хабаровске сделал несколько замечательных фотоэтюдов. На одном из снимков как — раз запечатлен тот самый лодочный причал, с которого мы отправились в скором времени на катере в «легендарный» поход по Амуру (Дэрсу Узала рядом не «валялся», отвечаю!).

Как — то раз в сентябре, заместитель начальника Дальневосточного юридического института МВД РФ по учебной работе Александр Плотников предложил нам с отцом эксклюзивную прогулку вниз по течению Амура. Мы, «старые морские волки» и авантюристы, с радостью на это согласились. И хотя, старенькая «казанка» Плотникова без конца глохла, захлебываясь собственным бензином, нам все-таки удалось, с Божьей помощью, завестись и тронуться в этот «опасный», полный приключений путь. Поначалу все шло гладко. Мы шли по узким протокам, старательно огибая многочисленные острова, заросшие густым ивняком и населенные полчищами совершенно обезумевших комаров — «крокодилов» (таких огромных я нигде не встречал еще в своей жизни), делая на некоторых из них кратковременные из-за комаров остановки. Мне дали даже порулить немного катером в знак особого доверия, и я был горд этим неимоверно, лихо закладывая виражи и обливая холодной забортной водой сидящего слева по борту отца. Гладко у нас было ровно до тех пор, пока мы не стали приближаться к государственной границе СССР и Китая. Сан Саныч Плотников, ввиду важности момента, пересел за руль катера и с невозмутимым видом направился прямо к нашему пограничному «сторожевику», примерно в 100 метрах от которого уже стоял катер китайских пограничников. Позади китайцев достаточно хорошо виднелись пагоды китайской деревни Фуюань (ныне — развитого промышленно — туристического центра северной провинции Хэйлудзян, от которого кормятся в настоящее время тысячи «барыг» из Хабаровского края).

Вначале советские пограничники не обращали на нас ровным счетом никакого внимания, видимо, принимая за свое, изрядно «подгулявшее» начальство, но потом, хорошенько разглядев в бинокль, явно занервничали — и вот пограничный катер уже завел двигатель и угрожающе двинулся в нашу сторону. Тут уже шутки в сторону — мы не стали больше искушать Судьбу, а резко приняли влево от фарватера, причалив к нашему советскому берегу, где стоял одинокий пограничный столб; достали из бардачка коньяк и закуску, торжественно отметив столь знаменательное событие. Пограничники, увидев обычное пьянство «наших соотечественников», да еще на границе, сразу же потеряли к нам всяческий интерес и вернулись на исходную позицию в центре фарватера, а мы, опустошив бутылку, с радостным чувством до конца исполненного долга, отправились в обратный путь.