Сын Ра - [23]

И началась «горячая» пора подготовки к экзаменам. Меня закрыли вместе с учебниками в бабушкиной комнате, из которой я выходил только по нужде и для приема пищи, и я начал, изо дня в день, интенсивно «грызть гранит науки». Вскоре я мог легко «блеснуть» по любому вопросу военной Истории, причем проиллюстрировать свой ответ на листочке картой — схемой боевых действий в битвах мирового значения, а также уверенно процитировать их емкой цитатой из трудов классиков марксизма-ленинизма. Еще лучше обстояли дела по литературе. Я выучил такой объем стихотворений, что когда на экзамене по литературе и русскому языку мне попался вопрос про творчество Федора Тютчева, у экзаменаторши просто «полезли глаза на лоб» от удивления — я не только бодро продекламировал целый каскад стихов этого великого поэта, но и учинил их подробный филологический анализ, которому мог позавидовать господин Белинский, сам Виссарион Григорьевич. «Молодец, Воронин, ставлю вам «отлично»!» — воскликнула экзаменаторша, которой, как выяснилось впоследствии, оказалась член — корреспондент РАН, доктор филологических наук Вера Анатольевна Пищальникова — крупнейший в России и Европе специалист в области психолингвистики. Вот бы мы, наверное, с ней удивились тогда, если бы узнали, что в 2001 году Вера Анатольевна будет работать (правда, штатным совместителем) под моим началом на кафедре уголовного процесса Барнаульского юридического института МВД России.

Определенные трудности у меня возникли на вступительном экзамене по английскому языку. Дело в том, что весь 10 класс учительница по иностранному языку в Караганде проболела, поэтому я основательно подзабыл английский, по которому, кстати, очень неплохо занимался в 8 и 9 классах. Пришлось, в очередной раз, подключить свою «павлинью» стать — я расхвастался на совершенно диком английском языке с никому неизвестным доселе «алтайским» диалектом, так что две очаровательные молодые экзаменаторши ласково заулыбались, слушая мой откровенный бред, и, очевидно, пожалев меня, все — таки, поставили «отлично».

В финалу вступительных экзаменов я подошел с очень неплохим результатом, набрав 22, 5 балла. Однако, уже в процессе экзаменов, «проходной» балл для абитуриентов, не отслуживших армию, поднялся до 23 единиц, и мне катастрофически не хватало для поступления в университет заветных 0, 5 баллов. Для таких «проблемных» ребят декан юридического факультета Валентина Платоновна Колесова устроила личное собеседование с целью поближе познакомится с будущими студентами. Пришлось опять «распушить павлиний хвост», вспомнив незабвенного «Джимми — шизофреника»; немножко, совсем чуть — чуть, для пущего блезира приврав при этом, пообещав совершить настоящий прорыв в художественной самодеятельности факультета в случае моего поступления.

Мое великолепное портфолио, определенно, возымело действие, и вот мы вместе с отцом едва не падаем в обморок от радости, найдя свою фамилию в заветном списке поступивших абитуриентов. В честь такого случая отец повел меня в ресторан «Центральный», что возле главного корпуса университета, и я, впервые в жизни, по — взрослому, выпил водки вместе с отцом, сидя в шикарном ресторане и получая какое-то новое для меня, доселе неиспытанное, «жлобское» наслаждение от лакейской услужливости официанта.

На следующий день бабушка устроила в честь моего поступления в университет праздничный семейный банкет.

Боже, как же я любил эти семейные банкеты! Наш героический дед — фронтовик, полковник КГБ в запасе Василий Федорович Соколов — надевал свои боевые ордена и медали и являлся к праздничному столу прямо как Божество с Олимпа.

Да, мой дедушка Василий Федорович имел выдающееся боевое прошлое, которое, безусловно, могло бы стать темой отдельного повествования военно — патриотического характера: после тяжелого ранения и контузии в боях за Москву в декабре 1941 года он был переведен для дальнейшего прохождения службы в военную контрразведку «СМЕРШа» («Смерть шпионам»), где в период с 1942 по 1945 годы включительно активно боролся со шпионами и диверсантами различных мастей, а также подавлял кровавое восстание «бандеровцев» в Западной Украине.

Дед был всегда очень скуп на подробности той страшной войны. Из детства мне только и запомнился его шокирующий рассказ о том, как «бандеровцы», которые, как известно, никогда добровольно не сдавались в плен «чекистам», перед тем, как пустить себе пулю в висок, из какого-то особого бандитского куража (дескать, чтобы даже после смерти ничего ценного не досталось этим «поганым москалям»!) стреляли себе в левую руку, где почти у каждого находились именные часы — подарок Вермахта «верным сынам и истинным освободителям Украины»).

После короткой «героической» прелюдии деда — орденоносца бабушка с торжественным видом ставила на стол прозрачный, как вода в горном ручье, графин с охлажденной водкой собственного приготовления (она абсолютно не доверяла заводской водке, готовя эксклюзивный домашний напиток из чистейшего, 90-градусного, медицинского спирта); стол ломился от всевозможных явств, от которых у нас с Женькой (Женя — это мой младший кузен, с которым мы росли в семье как родные братья) просто «слюньки текли» в предвкушении грядущей «царской трапезы». Вскоре за столом важно собирается весь семейный «бомонд», и начинается традиционное фамильное «шоу», которое я с почти «садистским» нетерпением ожидаю весь вечер — бурные семейные дебаты по поводу роли личности Сталина в Истории.