Сын пламени - [20]

 - Видишь? – прогрохотал голос Хозяина в голове. – Хорошо видишь? Ты сделал это! Ты! Ты был рождён по воле Ганнуса, рождён во тьме, чтобы стать чудовищем. Ты и есть чудовище! Ненавидишь Хозяина? Прекрасно! Твоя ненависть делает меня только сильнее. Превосходно! Но знай, вождь людей, что ты ничем не лучше своего господина! – Голос стих и исчез из сознания, но заговорил сам Эйнлиэт: - Я сделал из тебя того, кем ты являешься сейчас. Кем бы ты ни был, это я – я! – поставил тебя на ноги! Так что лучше, дорогой мой, направь свою злобу и силу в другое русло. На того, кто на самом деле твой враг. На порождение Рунна! Ты понял меня?

 Вместо ответа Рагхан только тихо простонал:

 - Ненавижу тебя… Всегда буду ненавидеть.

 - Ты всё равно ничего не сможешь сделать со мной, - зло усмехнулся Хозяин, разворачиваясь к выходу из грота. – Или готов заплатить цену?

 Ледяные клешни страха стиснули сердце.

 - Нет! Нет, мой господин! – И Рагхан упал в ноги Эйнлиэту, едва слышно умоляя: - Только не эту цену…

 С наступлением утра и ужас, и гнев поутихли в разорённой душе, и Рагхан всё-таки решился ещё раз навестить пленницу, хоть до сих пор не понимал, зачем делает это. У самой двери темницы вождь остановился, поднося к замку тяжёлый ключ.

 Почему? Неужели просто потому, что она когда-то заменила мать Сильфарину? Рагхан начинал злиться на самого себя. А причём тут вообще Сильфарин? С чего они тогда решили, что могли быть… братьями? Глупые маленькие дети… Им было страшно в одиночестве ждать смерти, страшно выносить гнев крихтайнов, страшно, наконец, просто умирать… Вот они и набросились друг на друга, как набрасываются на лучшего друга, только-только вернувшегося из дальнего странствия. Глупые…

 Сильфарин тут совершенно ни при чём. Кто сказал, что они братья? Они друг другу чужие, они – враги! И кроме вражды их ничто не должно объединять. Ничто! Надо навсегда отрезать от себя воспоминания о тех братских чувствах. И никогда не вспоминать.

 «Ты – сын Рунна. Ты – предатель. Ты – враг моего отца. И я ненавижу тебя! Потому что ты… потому что… - Рагхан схватился за голову, уронив ключ. – У тебя было всё, всё, всё… Всё, чего так не хватало нашему племени. Ты был нужен нам. Но когда у тебя был выбор, ты бросил нас в темноте! Бросил нас… А теперь мы уже не нуждаемся в тебе. И я никогда не устану повторять: ненавижу! Но почему же ты не отпускаешь меня? Почему я сейчас не верю сам себе?»

 Быстро наклонившись, он поднял ключ.

 «Ты хорошо знала его, когда он был ребёнком. Может быть, в твоих словах, в твоих глазах я найду ответ…»

 Рагхан открыл дверь и вошёл. Тайша встрепенулась, узнав его, и не сводила с его лица тусклого, почти безжизненного взгляда. На её лице написана была тревога: наверное, все эти дни всё ждала, что явится Сильфарин – вызволять её из лап злодея-Кальхен-Туфа, а этот злодей его сотрёт в порошок…

 Губы женщины задрожали, когда вождь приблизился, по щекам поползли капли слёз. Рагхан вздохнул: сердце кольнуло тонкой иглой жалости.

 - Мне жаль, - быстро прошептал он. – Прости, Тайша…

 Пленница почему-то вздрогнула. Мертвенная бледность покрыла осунувшееся от беспокойства лицо, в глубине широко раскрытых глаз промелькнуло что-то… что-то смутно знакомое. Она как будто поняла сейчас нечто очень важное… Но что такого он сказал?

 - Что? – переспросила Тайша почти неслышно.

 - Я сказал: прости.

 - Нет, ты… - Она передернула плечами и заморгала. – Господи, просто показалось…

 Так странно… У него было ощущение, что пленница посмотрела на него сначала с теплом, а потом – с опаской. Словно не доверяла ни ему, ни самой себе. Может быть, бедняжка понемногу сходит с ума? Но тогда и Рагхан безумен, ведь ему тоже привиделось…

 Тайша сгорбилась и, закрыв глаза, с тяжелым вздохом поднесла изящную ладонь ко лбу, как будто у нее был жар. Железная цепь звякнула, браслет скользнул чуть вниз по руке, и взору Рагхана открылись розоватые мозоли на бледной коже узницы. Сжалившись, вождь присел, достал из связки ключей самый маленький – от оков – и освободил Тайшу. Та недоумённо улыбнулась, глядя в благодарностью.

 - Надеюсь, тебе не очень больно, - мрачно произнёс юноша.

 - Пустяки, - отмахнулась Тайша. – Ты всё так же добр.

 Рагхан нахмурился и отвернулся, не вставая с пола. Добр? Видела бы она, как вчера вечером он пытал несчастных пленников, обречённых на смерть на жертвенном алтаре! Разве она не говорила о том, что всё знает, ещё тогда, в их первую встречу?

 - Мне кажется, ты совсем, совсем растерян, - донёсся из-за спины голос пленницы.

 Смелая. Так никто с великим вождём не разговаривает. Для всех он на то и есть великий вождь. Воплощение силы, непреклонности и властности. Никакой растерянности!

 - Сколько тебе лет, Рагхан?

 Он сам удивился тому, что сразу же ответил:

 - Двадцать четыре.

 Тихий вздох из угла. А вождь знает, точно знает, что она сейчас скажет…

 - Совсем как…

 - Молчи! – резко перебил он.

 И Тайша замолчала. Только когда Рагхан снова развернулся к ней лицом, женщина рискнула продолжить разговор:

 - Скажи: ты ведь делаешь это против своей воли?

 - Что – это?

 - Приносишь кровавые жертвы.