Сын парижанина - [44]

— Значит, мы пропали… придется исчезнуть… стать бедняками, «честными людьми», — раздалось несколько голосов.

— Нет еще, — ответил Ден. — Есть еще одно средство, чтобы отвратить бедствие.

— Какое?.. Скажи!.. Ты же хозяин, мы тебе верим!.. Приказывай!

— Я знаю, что могу на вас рассчитывать. Слушайте же: в нашем почти отчаянном положении поможет только крайнее средство — террор! Прежде всего мы должны совершенно сознательно, до конца методично уничтожить то, чем мы кормимся, — шерстяную промышленность.

При этих словах, которых никто не ждал, бандиты онемели от ужаса. Они еще не понимали, куда клонит хозяин и каким образом полное разорение может породить благополучие.

— Нужно, — хладнокровно продолжал их властелин, — окончательно истребить стада. Увозите пастухов, убивайте их собак, валите изгороди, отравляйте водопойные ямы, поджигайте прерии, фермы. Главное, уничтожайте склады и магазины шерсти… Пусть не останется ни одного тюка!

— Но, — сказал кто-то, — это разорение и для них, и для нас!

— Глупец! Голландцы спасли свободу, прорвав свои плотины[137], Америка заставила капитулировать Англию, выбросив в море чая на много миллионов[138]. Наконец, разве трава в сожженных прериях не отрастает гуще и сочней? — ответил Ден. — Так будет и с шерстяной промышленностью!

— Согласны! Только чем мы будем жить?

— Наш запасный фонд достигает пятидесяти миллионов! Деньги эти спрятаны, мы пустим их в дело. Кроме того, другие отрасли будут платить нам из страха, чтобы избежать подобного несчастья… А мы им поможем убедиться, что страхи не напрасны. Не бойтесь, с голоду не помрете. А король шерсти ничего не получит. Он, конечно, рассчитывал на понижение цен, мы вызовем их повышение. Цена взметнется высоко! И не только в Австралии, но на всем зарубежном рынке. Результат не трудно представить. Наш враг разорится, а мы завоюем себе покой на много лет. Всем ясно, братья?

Собрание разразилось бешеными криками одобрения.

Конечно, они поняли адский план повелителя, который, казалось, воплощал в себе мировое зло. А сама суть плана прекрасно согласовалась с их отвратительными привычками, так что бандиты были в восторге.

Разразилась буря ликования. Звучали радостные крики вперемежку с крепкими словечками:

— Уррр-а-а-а господину! Браво! Прекрасно сказано! Да, будем разорять, опустошать, обирать всех, беспощадно! Смерть тому, кто встанет на пути!

Какая дикая радость — губить фермеров, в несколько дней порушить все, что они создали за годы терпеливого, грандиозного труда!

Когда шум немного затих, Ден произнес нечто вроде заключительного слова:

— Значит, война объявлена, война без перемирий и без пощады! Война людям и вещам! Отправляйтесь, братья, немедленно! Несите с собой огонь, уничтожение, смерть! Превращайте Австралию в пустыню. Убивайте любого, кто попытается перечить! А тот, кто бросил нам вызов, гордец Сидни Стоун, пусть побережется! Да, он один из денежных королей, зато я — Король Ночи! С этой минуты выношу ему окончательный приговор! Будет сделано все, чтобы его захватить… Хочу увидеть этого короля со связанными ногами и руками, в моей власти… но пока пусть ни один волос не упадет с его головы. Пусть живет, чтобы страдать и расплатиться с нами. Двадцать пять тысяч фунтов[139] тому, кто поймает его и приведет ко мне живым! Прощайте, братья. Настала ночь!

При этих словах чернокожий главарь медленно встал, поднял в приветствии руку, сделал знак своим помощникам, которые все время сидели неподвижно, как каменные, и все трое покинули помост так же таинственно, как появились.

Оставшись одни, бушрейнджеры переглядывались в оцепенении. Не слышалось больше ни криков, ни проклятий. Они только повторяли вполголоса слова, имевшие для них глубочайшее значение: «Настала ночь!»

Это был тайный и страшный знак начала истребления, который отменял любые запреты, освобождал сборище душегубов от всякой дисциплины. Словом, это был военный клич бушрейнджеров.

Теперь мокрый от пота, задыхающийся Меринос знал правду во всем ее безмерном ужасе. Ему уже нечего было делать в темной пещере. Пока разбойники уходили через открывшийся проход с подвижной скалой, он отполз от трещины, в которой погас последний свет.

Истомленный, беспредельно уставший, он прополз через завалы, думая лишь об одном: поскорей добраться до той части пещеры, которая служила тюрьмой. Его внезапно обожгла одна мысль:

«О, Боже! Лишь бы они не заметили моего отсутствия! Тайна, в которую я проник, смертельно опасна… Я пропал, если у них будет хотя бы смутное подозрение! Я должен жить, чтобы спасти отца… спасти всех и предотвратить несчастье. Во что бы то ни стало мне нужно разыскать Тотора, все рассказать ему и найти средство выбраться отсюда!.. О, свобода!»

Ощупью он добрался до двери и стал искать, не принесли ли ему еды во время его отсутствия. Нет, ничего! Его таинственный кормилец еще не приходил. Он удивился, считая, что сборище бушрейнджеров длилось долго. Потом, сломленный усталостью, лег на песок и заснул.

Сколько времени длился тяжелый сон? Бедный молодой человек не мог дать себе отчет в этом, когда проснулся от жестокой боли.