Сын неба - [29]

После окончания летной школы Чубуков провоевал совсем немного, – его отстранили от полетов, приписали боязнь боя. А то была не боязнь, а просто недостаток опыта, излишняя осторожность.

Чубукова отправили к зенитчикам, где ему поручили поддерживать связь зенитной батареи с появляющимися в том районе нашими самолетами.

Узнав, что у зенитчиков объявился летчик, а их в эскадрилье не хватало, Покрышев встретился с ним, побеседовал и уговорил командира взять Чубукова в полк. Робкий и стеснительный, молодой летчик был честным и откровенным. Эти качества и покорили Покрышева.

«Попробую сделать хорошего ведомого, – подумал он. – Может быть, получится».

С новичком пришлось много повозиться. Летную науку он усваивал тяжело и медленно. Случалось, на тренировке Чубуков при посадке ставил истребитель на нос или заруливал в снег, не говоря уже о мелких погрешностях, и тогда появлялась мысль распрощаться с ним: чего же зря тратить время. Но какое-то внутреннее чутье подсказывало: надо подождать. Премудростями летного дела парень овладевал хотя и медленно, но надежно. И если что-нибудь усваивал, то возвращаться к этому не приходилось. Из него должен получиться хороший летчик!

И Покрышев терпеливо «натаскивал» новичка.

А его первое крещение? Это произошло как раз в тот день, когда Покрышев сбил над Ладогой немецкого аса. Чубуков совершил вынужденную посадку – позабыл перекрыть бензобак. Об этой забывчивости, которая могла обойтись очень дорого, Покрышев разговаривал с ним круто, по-мужски. Чубуков не обиделся. Потом было еще одно «объяснение». Тогда они сопровождали транспортники в Ленинград и на пути встретили большую группу немецких истребителей. Обойти этот воздушный заслон оказалось невозможно. Выход оставался один – связать истребители боем, драться до последнего, пока транспортные самолеты не пройдут опасную зону. Сражаться, не щадя своей жизни, чтобы спасти жизнь другим. И Чубуков не выдержал, проявил слабость. Как только начался бой – ушел в сторону, оставил своего командира одного.

После боя ему, Покрышеву, было трудно в беседе с Чубуковым оставаться спокойным, говорить, не повышая голоса.

«Ведомый – щит ведущего, – сказал он тогда, – и если ведомый проявляет трусость, бросает командира в бою и оставляет его без защиты на верную гибель – это не только малодушие, но, если хотите, предательство. Еще один такой случай – разговор будет коротким: я достаточно хорошо умею стрелять».

Чубуков стоял бледный. Помедлив, чуть слышно сказал: «Товарищ командир, поверьте мне… этого больше не повторится».

И он потом ни разу не бросал командира, служил ему надежным щитом в бою.

В одном из мартовских боев Чубуков до последней возможности прикрывал ведущего. Его ранило, но и с застрявшим осколком в ноге он продолжал сражаться. На аэродром вернулся только после окончания боя и сразу же из кабины попал в санитарную машину.

В госпитале Федора Чубукова приняли в партию.

«Да, – вспоминал Покрышев. – Прошло каких-то четыре месяца, а вон как шагнул парень».

Полк перелетел на один из аэродромов под Ленинград. Предстояло большое дело, но какое – никто не знал. Было приказано отдыхать и ждать команды.

Летчики разошлись и занялись своими делами. Покрышев после перелета почистил от пыли форму, надраил до блеска сапоги, вымылся. Оп уже приготовился ужинать, как в дверях появился дежурный и пригласил к командиру полка.

Матвеев сидел за накрытым столом.

– Поужинать не успели?

– Только собирался.

– Тогда составьте компанию. – Командир пригласил Покрышева за стол, пододвинул сыр, масло, хлеб, потом открыл банку тушенки.

За ужином Матвеев рассказал, что на одном из вражеских аэродромов сосредоточено большое количество бомбардировщиков. Немцы готовят налет на Ленинград. Решено предупредить этот налет. Завтра полк штурмовиков «Ил-2» нанесет массированный удар по аэродрому, а прикрывать их будут истребители покрышевского полка.

…Вылет назначили на одиннадцать часов утра. Летчики сидели в кабинах, ждали штурмовиков. Но они не появлялись. А через несколько минут прозвучал отбой.

Из самолетов вылезали недовольные: почему отменили вылет? Но вскоре выяснилось, что в последний момент кому-то пришла в голову мысль воспользоваться немецкой пунктуальностью. В половине первого у них начинался обед. На это время и решили перенести вылет.

Расчет оказался верным. Первый заход наши штурмовики совершили беспрепятственно – зенитки молчали. Только при втором заходе они стали торопливо огрызаться.

Удар был эффективный: сразу же запылало несколько машин. Над землей поплыл густой черный дым.

Вражеские истребители, поднятые по тревоге с соседних аэродромов, явно запоздали. Они появились, когда штурмовики совершали последний, третий заход.

Воздушный бой был скоротечный и ожесточенный. Покрышев действовал дерзко, и это принесло успех. Стремительными атаками, в которых его надежно прикрывал Федор Чубуков, он сбил два «мессершмитта».

Вернувшись с задания, Покрышев крепко обнял Чубукова:

– Спасибо, Чубук! Эти два «мессера» записаны на мой счет, но их по праву надо бы разделить пополам.

Почти полтора года Чубуков летал ведомым Покрышева. Он прошел хорошую школу и принял от своего учителя эстафету – командовал покрышевской эскадрильей. Окончил войну Федор Чубуков прославленным асом – сбил тридцать четыре самолета лично и пять – в группе. Свой рекорд он установил 28 марта 1944 года, когда за день уничтожил четыре фашистских самолета. В том же году ему присвоили звание Героя Советского Союза.