Сын Наполеона - [76]
Как мудрый Соломон, герцог предложил Эльзе самой, по велению сердца, выбрать жениха.
Эльза, поблагодарив герцога, заявила, что не хочет торопиться, и отложила выбор до весны следующего года.
По приказу канцлера Меттерниха, в лавку Мелхиседека нагрянула полиция.
У полицейских был приказ на арест особы по имени Рахиль, живущей у старьевщика. Настоящее имя «Рахили» было Лидия д’Орво. Она оказалась вдовой итальянского маркиза Луперкати. Ворвавшаяся в лавку полиция нашла лишь мертвого старьевщика, по всей видимости, отравленного. Маркиза Луперкати исчезла.
Сэр Уильям Бэтхерст покинул Вену и отбыл в неизвестном направлении. Говорили, что он вернулся в Италию, где примкнул к карбонариям, среди которых быстро приобрел влияние. Бэтхерст все время в переписке с английским министерством, которое отправляет ему субсидии, хотя он и делает вид, что далек от службы британскому правительству.
Андре с Ла Виолетом вернулись во Францию. Юноша спросил у Энни, вспоминает ли маленькая цветочница с лондонских улиц об их прошлых клятвах. Ответ был достаточно ясен, и спустя несколько недель Энни и Андре предстали перед чиновником, ведающим актами гражданского состояния, который объявил их супругами. Люси Элфинстоун очень счастлива и забыла о своем горе, созерцая радостных молодоженов.
Молодая супруга, краснея под вуалью, прильнула к своему мужу и сказала, что тронута прекрасными подарками, которые прислала с верным Ла Виолетом вдова маршала Лефевра. Веселый сверх всякой меры, гордый ролью свидетеля, Ла Виолет объявил громоподобным голосом, что произнесет непревзойденную речь на свадебном обеде.
В конце обеда, проходившего очень оживленно, от Ла Виолета потребовали сдержать свое обещание.
Старый тамбурмажор поднялся. Все взоры обратились к его овеянному солдатской славой лицу. Он приложил руку ко лбу, отдал честь и прогрохотал:
— Друзья мои, да здравствует император!
Затем сел и добавил, обращаясь к соседям:
— Этим сказано все, верно? Передайте-ка мне шамбертен, вино Наполеона. Я пью за здоровье молодых…
Тело герцога Рейхштадтского нашло последнее успокоение в подвалах церкви Капуцинов, месте погребения императоров, куда его отправили с большими почестями.
Через несколько дней после похорон у церкви в задумчивости остановился какой-то молодой человек, явно путешествующий, похоже, иностранец.
Он долго смотрел на могилу того, кто обозначен в реестре императоров под именем Наполеона II и принадлежит скорее легенде, нежели истории.
Иностранец вышел из церкви Капуцинов весьма взволнованный.
Служитель, сопровождавший его к могиле сына Наполеона, расслышал, как он прошептал:
— Что ж, кузен, теперь честь носить твое имя и занять трон, куда тебе не суждено было подняться, переходит ко мне… Я принимаю на себя бремя, от которого ты отказался вместе с жизнью… Мой дорогой кузен, на твоей могиле я клянусь достойно нести крест, судьбой врученный мне, твоему преемнику и наследнику!..
Служитель покачал головой: должно, сумасшедший.
Иностранец ушел, а служитель окликнул полицейского, стоявшего у входа и, казалось, тоже обратившего внимание на посетителя. Он спросил, не знает ли тот имени молодого человека, который, как ему показалось, говорил что-то несуразное перед могилой Его Высочества герцога Рейхштадтского.
— Частное лицо, прибыл из Швейцарии, — спокойно ответил полицейский. — Сказал, что бюргер из Тургау. Безобидный малый.
— Как его зовут?
— Кажется, Луи-Наполеон.
