Сын Наполеона - [70]

Он спросил себя, кто бы это мог быть. Мелькнула мысль об убийцах или шпионах, но достаточно было одного взгляда, чтобы выбросить из головы это предположение.

Один из незнакомцев — просто гора какая-то, одетый в длинный редингот, в руках — тяжелая трость; другой — молодой, с решительным и бравым видом, лицо открытое. Создавалось впечатление, что они иностранцы.

Как только герцог ответил на их поклон, эти люди приблизились к нему, и тот, что повыше и постарше, быстро сказал:

— Ваше Высочество, мы французы: я — старый солдат вашего отца. Нельзя ли поговорить с вами часок без свидетелей? Мы прибыли к вам из Франции, с очень важным посланием.

Герцог подумал, что эти люди — те самые посланцы, о которых говорила сумасшедшая графиня Камерата. Стоит ли вообще разговаривать с ними? А почему нет, если есть большое желание узнать что-нибудь о Франции… и потом этот старый солдат служил его отцу: можно ли вот так резко оттолкнуть его?

Слуга возвращался, он был уже в нескольких шагах. Герцог подумал о свидании, которое назначил Лизбет, и решил, что можно бы определить тот же день и то же место для встречи с двумя посланцами.

Он предложил им прийти на следующий день, в тот же час, в этот трактир и спросить Фридриха Блюма.

Герцог быстро попрощался с французами и, выпив для виду несколько капель мышьякового настоя, который ему принесли, взял под руку слугу и медленно направился в сторону Шенбрунна.

На следующий день он заявил, что находится в прекрасной форме и хотел бы нанести визит императору. В сопровождении врача и шталмейстера герцог направился в Хофбург.

Во дворце он изо всех сил старался показать, что хорошо себя чувствует, весел и доволен жизнью. Он расточал улыбки и приветствовал всех, с кем встречался и кто спрашивал его о здоровье, независимо от их положения при дворе.

Встреча с дедом была очень сердечной. От Франца-Иосифа скрывали, насколько серьезно болен внук. Старый император, услышав о простуде, добродушно сказал:

— Мальчик взрослеет! В его возрасте у меня часто бывали лихорадка и ломота в суставах. Со временем это пройдет.

Император Австрии не имел ни малейшего представления о медленной смерти, которая притаилась в его внуке.

Распрощавшись с дедом, герцог Рейхштадтский выразил желание пройтись по галереям дворца, говоря, что он давно тут не был и совсем недурно пропитаться духом императорского дома. Нечего и говорить, зачем ему понадобилось «пропитаться духом». Конечно же, его интересовала только юная чтица. Но напрасно он переходил из зала в зал, веля открывать двери апартаментов, спрашивая о той или иной картине или мебели, расположение которых ему хотелось бы вспомнить. Лизбет не было нигде.

Он не осмеливался спросить о ней, сердце жгли зловещие предчувствия. Пора было возвращаться в Шенбрунн. Вдруг он вспомнил о назначенном в трактире «Роза» свидании с двумя французами.

Безрассудно, конечно, одному, без сопровождения, отправляться на подобную встречу, тем не менее герцог решился. Шталмейстер и врач отстали от него, когда он вошел к деду, так как предполагали, что он возвратится в сопровождении офицера дворцовой охраны. Слава Богу, от этого-то он быстро избавился. Один и свободен, чего же еще надо!

Он добрался до знакомой аллеи в парке, ведущей к дому Фридриха Блюма, и нашел его в коридоре, будто тот стоял на часах.

— Ваше Высочество, — сказал он, — два иностранца ожидают вас, утверждая, что вы назначили им встречу. Я не хотел оставлять их одних.

— И правильно сделал, — похвалил его герцог, — оставайся у двери. Если вдруг ты мне понадобишься, я позову тебя.

Герцог Рейхпггадтский вошел. Ждавшие его поднялись и почтительно поклонились. Он пригласил гостей в соседнюю комнату. Ему не хотелось, чтобы их с Лизбет гнездышко было занято. Ведь может статься, что девушка, получив записку, которую он отправил с Карлом Линдером, все же не пропустит назначенного свидания.

Французы представились герцогу.

Это были Ла Виолет и Андре.

Каждый в свою очередь рассказал, что вследствие событий, которые только что произошли в Париже, победивший народ более или менее смирится с наместничеством герцога Орлеанского и, возможно, с временным его повышением до конституционного монарха. Таким образом, перед сыном Наполеона открывается возможность сыграть свою роль и занять подобающее ему место. Речь шла о том, чтобы вернуться во Францию, заявить о себе, представиться французам и предложить возродить наполеоновские традиции. Памяти о его отце, блеске его славы будет достаточно, чтобы уничтожить буржуазного представителя Луи-Филиппа. Весь народ станет приветствовать Наполеона II.

Андре заявил, что как студент он знает умонастроения молодежи в учебных заведениях и большая часть образованного населения Парижа считает необходимым возродить бонапартистскую партию и представить вооруженную Республику, победоносную Республику. И добавил, что в вентах, в которых он принимает участие, герцогу обеспечено большое количество сторонников. Карбонарии располагают значительными силами, особенно в гарнизонах. Если бы он открыто появился в таких французских городах как Гренобль, Безансон или Страсбург, на его выбор, ему не только бы открыли ворота и приветствовали его, но к нему бы еще примкнул солидный контингент солдат, а потом и единодушно присоединилась вся армия. Достаточно двум полкам, будь то в Гренобле или Страсбурге, высказаться за него, как все, кто носит оружие во Франции, бросятся к Наполеону II. Извлекут из сундуков бережно хранимые старые патронташи и орлы.