Сын лейтенанта Шмидта - [54]

Зал продолжал гудеть. Электрическое кресло, волнуясь, подрагивало, переводчица едва успевала переводить летевшие из зала вопросы:

— Что могут предпринять конкуренты и есть ли они?

— Как относится к троянскому проекту Турция?

— Как вы получили карты и узнали, где находится Шамбала? Карты ведь были зарыты художником Рерихом на Алтае.

— Керженец… Китеж… Кокосовые острова… Англия, Австралия.

Из дверей в гудящий зал ворвались официанты с подносами. На подносах мелко дрожали бутылки с фужерами.

— Рекомендую, «Винь Компань Руж», столетняя выдержка, — Вергилий ловко смахнул с подноса пробегавшего мимо официанта два бокала.

«Винь Компань» оказалось коварным вином, и скоро дворник почувствовал, что у него кружится голова.

— А теперь господа получат по существу проекта ответы от знающих лиц.

Пар от дыхания сгустился и протянулся из одного конца зала в другой. Из пара стали выплывать и вылезать на подиум знающие.

— Гляди-ка, водолаз! — удивился Кочегаров, когда на помосте появился человек в резиновом костюме и в медной кирасирской манишке со шлемом.

— Ветеран, опускался еще в 1933 году на «Садко». Этот будет сейчас рассказывать про Китеж, — объяснил Вергилий.

Водолаз снял шлем и заверил, что с затонувшим городом все будет в порядке. После него на подиум, кряхтя, взобрался с козлиной бородкой художник, открывший в Гималаях страну вечной юности. Поклявшись Шивой, что карту на Алтае он не закапывал, художник сполз, а его место заняла английская королева. Королева пообещала уговорить Австралию отдать Кокосовые острова атлантам.

— Масштаб! Против королевы никакой акционер не устоит, — завистливо протянул Вергилий, — вот увидите, понесут деньги!

Возникший после англичанки турецкий парламентарий сообщил высокому собранию, что Анкара заинтересована в проекте и, если понадобится, сроет до основания все троянские холмы. Официанты побежали по второму разу. В руки Вергилию снова прыгнули фужеры.

— Подвалы монахов бенедиктинцев, пейте осторожно, — предупредил переводчик.

Горло галеасца обжег расплавленный свинец, послышался щелчок, и дворник почувствовал, как вокруг него возникло мощное биополе.

После напитка бенедиктинцев стали выступать похожие на выпускников МГИМО представители конкурирующих фирм. Все они дружно соглашались не мешать «Атланту», а некоторые даже заявили, что готовы слить с ним капиталы.

— Под изложенный проект фирмой выпущены акции, — сообщил подиум. — Приступим к их реализации. Приобретающие сегодня ценные бумаги получают двадцать процентов скидки.

И тотчас рядом с френчем выскочила стойка, а также склеился из воздуха галстучник с собачьими ушами и с пачкой бумаг в руке. Он забежал за стойку, взмахнул пачкой, выкрикнул: «Приступаем!» Выпрыгнули из зала и сели за пультики у экранов барышни в зеленых хирургических халатиках, выпали из стен красные и синие провода, змеями поползли, ввинтились в разъемы и штепсели, вспыхнула у каждого экрана страшная надпись «Смертельно!», а из потайной двери выкатились и сменили баховский оркестр четыре ассирийца в бородах с гармошками «Тула».

— Рубли не принимаются, принимаются только доллары.

— В финских марках можно? — выкрикнули из зала. — Дойчмарки… Фунты… Песеты испанские?

— Только доллары.

— Где это видано? Есть же обменный курс. Безобразие!

Собачьи уши изобразили: «Сегодня так».

Акции брали нарасхват. Когда торги закончились, ассирийцы грянули марш из «Аиды», компьютерные барышни, сменив зеленые халатики на ситцевые сарафанчики, выстроились в ряд. Толпу снова прошили официанты с подносами.

Все, что пил дворник, показалось ему мерзким. Биополе его пульсировало в такт мигающим огням, стены зала угрожающе то наклонялись, то становились на место. Потолок приспустился, и оттого в зале стало трудно дышать.

— Почему прекратили? Обещали свободную продажу. Я требую свободную! — завизжал в углу обделенный акционер.

Из стен вывалились крутые, стриженные наголо, подхватили под руки обиженного и поволокли. Как по покойнику завыли барышни, у галстучника расстегнулся фрак и обнажилась грудь, изо рта повалил дымок.

— Плод дуриан, не желаете? — раздалось над самым ухом у Кочегарова.

На подносе у официанта истекал вонючим соком диковинный фрукт.

Дворник не успел сообразить, стоит ли рисковать, как к нему протиснулся сквозь толпу сошедший с подиума кавказец. На щеке его синела свежая татуировка «Жора».

— Солнцево? — отодвинув плечом Вергилия, мрачно спросил татуированный.

На что растерявшийся галеасец снова, не поняв вопроса, промолчал, а охранник, дернув щекой и выстрелив в него волчьими взглядом, удалился.

— Что он ко мне пристал? — запуганный дворник рассказал Вергилию о встрече в Царских Прудах.

— Солнцево? Что же тут не понять. Он спрашивал, к какой преступной группировке вы принадлежите, — объяснил пушкинист. — Ни к какой? Все равно надо было что-то сказать. Вы будете здесь до самого конца? А мне, извините, надо идти, американка зовет.

Зал дымился. Ассирийцы затянули «Желтую подводную лодку», барышни, подбирая сарафанчики, двинулись друг на друга, голося: «А мы просо сеяли, сеяли…» и «Мани, мани, мани…».

Гремело из углов:

— За банк «Северо-западный кредит»!