Сын кузнеца - [11]

— Ты уверен, что это то самое место? Разве это не рядом с покоями твоей семьи? — спросил я.

— Так и есть, моя дверь — вон там, — указал Марк на противоположную сторону коридора.

Он открыл дверь, и втолкнул меня внутрь прежде, чем я успел начать возражать. Сама комната была нарочито роскошной — по крайней мере по моим стандартам. В ней была большая кровать с четырьмя столбиками по углам, туалетный столик, кресло, стол и что-то вроде софы. Я понятия не имел, что это такое, но позже выяснил, что это называлось «диван».

— Да ты ни за что не сможешь поселить меня в этой комнате, — сказал я, глядя на моего друга. — Завтра съедутся дворяне со всего королевства, и каждый из них — знатнее меня. Если кто-то узнает, что ты поселил сына кузнеца в такой комнате, начнётся просто кошмар.

— Ба, ты, конечно, прав, но мы должны расселить их по комнатам согласно их рангу и статусу. Ты знаешь, кем будут наши наиболее знатные гости?

— Без понятия, я же простолюдин, забыл?

— Нет, ты — не простолюдин, но мир этого пока ещё не осознал. Его благородие, Дэ́вон Трэмо́нт, сын и наследник Герцога Трэмонта, будет нашим самым привилегированным гостем. Этикет требует, чтобы ему дали самую лучшую комнату, какую мы можем предложить.

— Так дай мне пожить у Торнберов, как обычно.

— Невозможно, — заметил он. — У них будет жить Грэ́гори Пё́рн, сын Адмирала Пёрна.

— Тогда мне сойдёт и чулан.

Я это сказал с сарказмом, но вообще-то я серьёзно имел это ввиду.

Маркус серьёзно посмотрел на меня:

— Послушай, Дэвон Трэмонт — самая большая задница, каких я только встречал. Я совершенно отказываюсь позволять этому мудаку спать в комнате напротив моей. Ты, с другой стороны — мой лучший друг, и бесконечно более достойный, по моему скромному мнению.

— Ты скромность в глаза не узнаешь, даже если она подойдёт, и пнёт тебя в голень. Но благодарю за комплимент. А поселить меня здесь ты всё же не можешь, это повлечёт за собой неприятности.

Я знал, что бы прав, и он, конечно же, тоже понимал это.

— Ты прав. Повлечёт. Если кто-то знал бы, что ты — вообще никто. А так, ты — безвестный дворянин, который по воле случая тут гостил до их приезда. Твои ранг и статус неизвестны, и ты уже заселился до их появления. Будет грубостью переселить тебя, если только ты — не какой-нибудь деревенщина без положения в обществе.

К этому моменту он самодовольно ухмылялся, глядя на меня.

— Я и есть деревенщина без положения в обществе.

— Я это знаю, ты это знаешь, но больше об этом не знает никто, — ответил он.

— Почти все, кто живёт в этом замке, знают меня!

— Я вчера вечером поговорил с Матерью. Она согласилась, что на эту неделю ты — Мастер Элдридж, учёный и дальний родственник. Никому не нужно знать ничего больше, и она позаботится о том, чтобы все подыгрывали.

— А что слуги? — спросил я.

— Высокородные люди не разговаривают со слугами, — сказал он аристократичным тоном, и слегка закинул голову назад. — К тому же, я им тоже уже дал знать, для верности, — подмигнул он мне.

После этого я сдался. Я знал Марка достаточно долго, чтобы осознавать, что его было невозможно отговорить от его сумасбродных замыслов, если он всё для себя решил. Я лишь надеялся, что всё не обернётся скандалом. Мы немного поговорили, и запланировали начать поиски в библиотеке тем же вечером, после ужина. Когда мы всё обговорили, он оставил меня, и комната оказалась в моём распоряжении, поэтому я сразу же лёг вздремнуть. Вынужден был признать, это была самая удобная кровать, на какой мне когда-либо приходилось спать.

Через какое-то время я проснулся — кто-то стоял у кровати. Мысли у меня слегка путались, и мне потребовалось немного времени, чтобы вспомнить, где я. Оглядевшись, я осознал, что на меня со слегка смущённым выражением лица смотрит какая-то девушка:

— Сэр, если вы не против встать, ужин будет подан через полчаса.

Я сел, всё ещё с туманом в голове, и постарался собраться с мыслями. Я снова бросил взгляд на горничную. У неё была здоровая, скромная красота, которая редко у кого бывает. Мягкие карие локоны ползли вниз по её тонкой шее, обрамляя тонкое лицо со слегка розовыми щеками. Тогда-то я и почувствовал себя глупо, потому что я её знал!

— Пенни! Что ты здесь делаешь?

Её имя было Пенелопа, но в городе мы все знали её как Пенни. Она была дочкой бондаря, и одной из самых популярных девушек в Ланкастере. Хотя ни один парень ей пока не приглянулся — её прозорливость не уступала её красоте.

— Прошу прощения, сэр — я поступила на службу в хозяйство Герцога лишь прошлой зимой.

Она кротко опустила взгляд. Пенни, которую я знал, была какой угодно, только не кроткой; благожелательной — да, милодушной — определённо, доброй — обычно, но не всегда.

— Ты уже два раза произнесла «сэр», Пенни, произнесёшь ещё раз — и я расскажу Леди Дже́невив о том, кто несколько лет назад крал её розы.

Когда нам было примерно одиннадцать, мы с ней играли в саду позади донжона. Её светлость, Герцогиня Ланкастера, или Леди Джинни, как мы её знали тогда, содержала прекрасный цветочный сад. С нами был Дориан, и когда Пенни предложила нам украсть для неё несколько роз, я подумал, что он умрёт от страха. Дориан даже тогда был очень тревожным человеком. В конце концов я сорвал три розы, по одной на каждого из нас, хотя Дориан слишком нервничал, чтобы оставить свою розу при себе.