Сын Красного корсара - [64]

Он встал во вторую позицию, полностью раскрывшись.

— Должно быть, он очень уверен в себе, — пробормотал Мендоса, который и сам был отличным шпажистом, — иначе не поступал бы подобным образом. Так в чем задержка?

Фламандец продолжал прижиматься к полу, даже коснулся левой рукой половиц и тянулся вперед, все время держа шпагу прямо перед собой.

Гасконец внимательно следил за его странными движениями, задаваясь — не без некоторого беспокойства — вопросом, какого рода удар нанесет этот бородатый человек.

Конечно, он предпочел бы бешеную атаку, сопровождаемую криками и широкими движениями держащей оружие руки. Тем не менее этот человеческий экземпляр сохранял удивительное спокойствие и ни на мгновение не спускал глаз с фламандца. Можно бы даже сказать, что он пытался околдовать бородача, как это делают змеи с мелкими пташками.

В зале сохранялась глубокая тишина. Все напряженно ожидали этого ужасного удара, который, вероятно, должен был послать на тот свет одного из двух противников.

Внезапно фламандец, не перестававший пригибаться к полу, вытягиваясь как гремучая змея, резко выпрямился.

Его клинок сверкнул на одно мгновение и устремился к гасконцу, он был направлен уже не в сердце, а в низ живота.

Послышался сухой стук, и, к безмерному удивлению всех присутствующих, драгинасса фламандца, вместо того чтобы разорвать внутренности дона Баррехо, отлетела в глубину зала, разбив несколько бутылок, стоявших на столе.

Фламандец быстро поднялся, с изумлением глядя на хохотавшего до упаду гасконца, в то время как зрители разразились бурной овацией. Слышались выкрики:

— Отличная защита!..

— Изумительно!..

— Вы же знаменитый фехтовальщик!..

— Угостим его вином, карамба!..

Покрасневший от гнева бородач приблизился к гасконцу и сказал:

— Вы победили, убейте меня!..

— Ну что вы!.. Я не бью даже москитов, даже тех, кто порой мешает мне спать. И потом скажите, что мне делать с вашей кожей? Возможно, шкура ягуара или кугуара что-нибудь да стоит, а вот человечью я мог бы предложить только дарьенским людоедам, но они слишком далеки.

— Так вы что, неприступная крепость?

— Гасконская скала, — ответил дон Баррехо.

— Что я теперь могу сделать для вас? Подобрать свою драгинассу и возобновить дуэль?

— Спокойно, кабальеро, — выступил вперед трактирщик. — Вы не пустите в ход свою шпагу, пока вон тот сеньор не заплатит мне за четыре бутылки агуардьенте и две бутылки настоящей малаги, которые он разбил.

— Кто это тот сеньор? — спросил гасконец.

— Вы.

— И вы хотите, чтобы я заплатил?

— Десять пиастров.

— Ба!.. Воровской пес! — крикнул гасконец. — Сначала ты украл у нас дублон, дав выпить что-то ядовитое, а теперь хочешь уворовать еще больше?

— Довольно! — заорал разъяренный трактирщик. — Я сыт вами по горло!.. Убирайся, подлец!

— Это ты мне?

— Сатанинское отродье! — взорвался фламандец. — Хозяин помешался! Дай-ка мою шпагу или я вылью еще и бочки, хранящиеся у тебя в подвале.

— Заплатите мне десять пиастров! — визжал трактирщик.

Гасконец крутанулся на пятках и закричал в ответ:

— Гасконцы, баски и фламандцы, вперед!.. Прикончим этого нахала!

Однако нахал, хотя и не был человеком с оружием, оказался далеко не робкого десятка. Он швырнул в обоих флибустьеров и присоединившегося к ним фламандца кастрюлю, а его помощники, рассвирепевшие не менее своего хозяина, принялись швырять тарелки и бутылки, наполнив таверну адским грохотом.

Испуганные посетители, опасаясь вернуться домой с разбитыми головами, широко распахнули дверь и со всех ног помчались по улице.

Гасконец, Мендоса и фламандец бесстрашно противостояли атаке хозяина и четырех его людей, швыряя во всех направлениях стулья и табуретки, разбивая фляги и бутыли.

Херес, малага, аликанте, порто и агуардьенте лились на столы и скамьи, а тарелки, бутылки, кастрюли, ведра, сковороды и вертела продолжали летать по залу, увеличивая сумму убытков.

— Укокошим этих плутов! — диким голосом орал гасконец, яростно сражаясь с настоящим градом снарядов, отражая летящие предметы шпагой.

Фламандец оторвал прибитый к полу стол, повалил его на бок и укрылся за ним, посылая с поразительной скоростью по адресу хозяев бутылки и мелкие тарелки, тогда как баск не прекращал швырять табуретки.

Битва эта продолжалась уже несколько минут, когда один из только что убежавших посетителей, вернулся с криком:

— Дозор!.. Бегите!..

Гасконец ухватился за стол, за которым укрывался Мендоса, и швырнул его в хозяина и его помощников, разбив добрую полусотню бутылок, выставленных на стойке.

Хозяйская пятерка, напуганная грохотом разбитого стекла, высунулась в дверь и заорала во все горло:

— Сюда, стража!.. Убивают!..

— Смываемся! — сказал фламандец. — Сеньоры, здесь есть другой выход, из кухни!

— Показывайте дорогу, — сказал гасконец.

— А где моя драгинасса?

— Ее унес этот чертов хозяин.

— Ворюга!..

— Я же вам говорил, что он патентованный жулик! — сказал дон Баррехо. — У нас он украл дублон!

— Бежим! — закричал Мендоса.

Три авантюриста устремились к кухне, прыгая по столам и табуреткам, загромождавшим проход.

— Сатанюга! — крикнул бородач. — Он запер дверь!..

— Прыгаем из окон, — сказал гасконец. — Их здесь два, если не ошибаюсь. Сеньор баск, выдавите одно из них.