Сын Красного корсара - [25]

Пищей им служили плохо прожаренные говядина или свинина, в лучшем случае приправленные перцем или смоченные соком лимона, не всегда посоленные, а пили они простую воду, и не всегда чистую, поскольку жили преимущественно поблизости от болот, где было больше крупной дичи, чем в обширных лесах, занимавших центральную часть большого острова.

Эти неустрашимые охотники не искали других удобств, кроме хибары, недостойной даже тех хижин, которые созидают полинезийцы или африканские негры; в таком шалаше им едва удавалось отдохнуть от проливных дождей или палящего солнца.

Живя с самого начала без женщин и детей, они взяли привычку селиться по двое, чтобы помогать друг другу, или брать в обучение новичка, с которым далеко не всегда хорошо обходились.

В этом странном обществе все было общим, и тот, кто выживал, становился полным наследником сожителя.

И при всем при том существовала определенная общность имущества: то, чего не хватало одному, он запросто, не прося никакого разрешения, брал у другого; отказ в нужной вещи воспринимался как серьезное оскорбление.

Крупные конфликты поэтому возникали между ними крайне редко, а если и случалось такое, то стороны всегда проявляли волю к примирению; если же спорщики все-таки не приходили к соглашению, то дело решалось поединком, но беда была тому, кто стрелял сзади или сбоку!

Виновного хватали, и удар дубиной по черепу отправлял его в мир иной, потому что эти авантюристы считали себя людьми чести, хотя происходили по большей части из низов западноевропейского общества.

Не стоит и говорить, придерживались ли они законов своей родной страны, от которых считали себя освобожденными, после пересечения тропиков и морского крещения, церемонии в те времена весьма распространенной в отношении тех, кто в первый раз пересекал экватор.

Возможно, поэтому они отказывались от своих настоящих имен и брали себе другие.

А вот от своей религии они полностью не отказывались, будь то французы, англичане или голландцы; но вся их религиозность сводилась к упоминанию имени Бога и преобразование его в абстрактную идею, которой они пользовались по своему усмотрению.

Странным был и способ, каким они порой вступали в брак с женщинами, по большей части индианками или же с европейскими пленницами, проданными в качестве рабынь на Тортуге.

— Отныне и навсегда ты должна будешь всегда признавать мою правоту, — произносили эти гордые люди.

Потом, стукнув по стволу своей непогрешимой аркебузы, угрожающе добавляли:

— Вот кто отомстит за меня, если ты откажешься мне повиноваться!

На охоту буканьеры обычно отправлялись на рассвете. Впереди бежали их собаки, а позади шли новобранцы.

Впереди своры следовала ищейка. Найдя дикого быка или кабана, она давала сигнал другим собакам, те с лаем бросались за ней и окружали зверя, дожидаясь прихода хозяина.

Выстрел почти всегда бывал точным, и первым делом сваливший дикое животное охотник надрезал щиколотку.

Если рана была легкой, животное приходило в бешенство и бросалось на охотника, ловкий буканьер всегда успевал спастись, вскарабкавшись на дерево. Оттуда он легко приканчивал выстрелом из аркебузы добычу, поскольку животному не хватало времени убежать.

С него быстро сдирали шкуру, потом буканьер и его помощник вынимали одну из крупных костей, разрубали ее и высасывали еще теплый костный мозг; обычно таким бывал их завтрак!

Пока новичок занимался отделением лучших кусков для вяления или копчения, а потом относил их в хижину, буканьер с помощью собак продолжал охоту, прекращая это занятие только с наступлением сумерек.

Когда у буканьера набиралась солидная партия обработанных шкур, он отвозил ее на Тортугу или в другой излюбленный флибустьерами порт.

Такого рода существование, которое проходило в описанных упражнениях и поддерживалось упомянутыми продуктами, уберегало охотников от множества болезней, которым подвержены другие люди.

Самое большее, их иногда поражала непродолжительная лихорадка, пропадавшая от простого окуривания табачными листьями.

Но длительное напряжение и непогоды должны постепенно истощать буканьеров.

Испанцы, обеспокоенные присутствием этих охотников, которые сплошь были иностранцами, некоторое время позволяли им охотиться, но как только увидели, что буканьеры начинают обосновываться на полуострове Самана, у порта Марго, в сгоревшей Саване, около Гоньяйвес, на пристани Мирфолайс или во внутренних районах острова Авачес, занялись изгнанием чужаков с большого острова и объявили этим несчастным настоящую войну на уничтожение.

И война разразилась жесточайшая.

Испанцы с легкостью устраивали настоящие бойни этих обездоленных, которые, несмотря ни на что, никогда не прибегали к ответным нападениям на своих врагов.

Буканьеров часто заставали врасплох, когда они оказывались в явном меньшинстве во время переходов или отдыхали ночью в своих жилищах; некоторых схваченных охотников зверски убивали, других обращали в рабов, таких же, как негры или индейцы, принуждая ударами бичей к тяжкой работе на плантациях.

Разумеется, в результате подобных преследований буканьеров мало-помалу истребили бы те многочисленные полусотни, что прочесывали леса, если бы охотники, хорошенько посоветовавшись, не решились бы объединиться в целях собственной защиты.