Сын идет на медаль - [21]

Пётр Сергеевич закурил и вдруг сказал:

— Рассказать вам, как я стал писателем?

— Ой, конечно! Пожалуйста!

Маша чуть-чуть придвинулась и устремила на Петра Сергеевича блестящие глаза.

— В детстве я больше всех лакомств любил халву, — начал он. — А покупали мне её редко — только по праздникам или в награду за хорошее поведение. А вы знаете, как это трудно — хорошо вести себя — настолько хорошо, чтобы взрослые это признали! И вот запах халвы был для меня самым праздничным запахом.

Потом, когда я подрос, я уже не так любил халву, но зато полюбил море. Мечтал о кораблях, плаваниях и приключениях, хотел быть только моряком. А во флот меня не взяли — по состоянию здоровья. И работать пришлось мне в большом пыльном городе, где не было ни моря, ни моряков. У моря я бывал раз в год — и запах моря стал для меня запахом счастья. Я даже во сне его слышал! И готовился стать океанографом — исследователем моря…

А потом — война. На фронте я понял, что мужество не обязательно связано с бескозыркой, а опасности — с морем. И запахом счастья для меня надолго стал запах костра: костёр — это тепло, дружеские лица, горячая еда и чай, пахнущий дымком. Удивительно вкусный чай! Вы такого и не пробовали.

Раза три я ездил в отпуск в Москву. Это тоже были награды — за… разные вещи… И там полюбил запах метро: в метро есть свой особенный запах. Подолгу не выходил наверх, стоял, наблюдал: суетливый народ москвичи — вечно спешат, бегут… И так хорошо было видеть, что жизнь Москвы невозможно нарушить, что здесь всё идёт своим чередом! Когда я возвращался, друзья жадно спрашивали: «Ну, как там Москва?» И я рассказывал им, как живёт метро: всё рассказывал, что видел, и ещё многое добавлял от себя — им это нравилось. Мне тоже. Вот тогда-то я и начал писать.

А потом война кончилась, и я вернулся. Вот, собственно, и всё…

— Почему же, — тихо спросила Маша, — почему же всё? Тут только и началось настоящее. Разве нет?

— Нет, — сказал он твёрдо. — Нет. И раньше было настоящее.

Маша долго молчала, а потом спросила:

— А теперь какой запах вы любите больше всех?

— Все те же. Вот — сосну. И ещё прибавился один — после войны прибавился: запах жилья.

— Ну-у-у! — протянула Маша удивлённо. — Ложки-плошки — кастрюльки? Терпеть не могу!

— А вон идут за вами, — сказал Пётр Сергеевич, глядя на приближающегося Петьку. — Наверно, опять тренировка!

Маша легла ничком на песок и уткнулась лбом в согнутую руку. Петька подошёл и сел рядом.

— Маша! — позвал он уныло.

Маша не шевельнулась.

— Маша!

Петька сорвал травинку и стал водить по Машиной шее. Маша мгновенно вскочила.

— Дурак! Нашёл способ!

— Маша, но ведь ребята ждут!

— Ну и пусть! Я в доме отдыха, а не на международных соревнованиях!

Она в сердцах отшвырнула ногой сучок и пошла в лес по тропинке. Писатель и Петька провожали её взглядом, пока тоненькая независимая фигурка не скрылась из виду.

— Психует! — с огорчением сказал Петька. — И что с нею сделалось?

К обеду Маша не пришла.

А к Петру Сергеевичу приехала жена. Она привезла только что вышедшую книгу мужа. Они гуляли, немножко разговаривали, больше молчали.

— Как тут пахнут сосны! — сказала она. — Дышится легко-легко!

— Вот и я говорю. Удивительно пахнут, — правда? А Машенька не слышит. Это у меня тут приятельница есть — Маша. Ей семнадцать лет. Жалуется на жизнь и не слышит запаха сосны.

Вечером Пётр Сергеевич и его жена уехали.

Маши до вечера нигде не было. Она вернулась поздно и нашла на столике у кровати книжку. Открыв её, она сразу увидела надпись: «Машеньке от автора». А немножко ниже наискосок было написано:

«Каждый день приносит запахи счастья. Не дано их слышать только равнодушным».

Маша осторожно закрыла книгу и, прижав её к груди, присела на кровать.

Полуприкрытое окно звякнуло, и в нём показалась голова Петьки. Он искал Машеньку полдня и по велению собственного сердца, и по поручению писателя, который хотел проститься. А она — вот, дома, сидит на кровати, прижимает к груди какую-то книжку и…

— Маша, ты плачешь? — громким шёпотом спросил Петька.

Она подняла на него налитые слезами глаза и улыбнулась.

— Петька, а ты знаешь, что такое счастье? — спросила она.

— Знаю! — быстро сказал Петька, и сердце его застучало, как барабан.

Маша посмотрела на него внимательным и грустным взглядом, покачала головой и сказала: «Иди спать!»

Она долго читала в этот вечер. А потом заснула, и ей снилось море, и запах сосны… Как это она могла раньше его не слышать? Ведь это такой обыкновенный — и вместе такой удивительный запах!