Сын эрзянский - [77]

— Нет, сквозь шапку совсем не больно, — отвечал тот, потирая голову.

Петярка накинулся на Степу:

— Это Стригун виноват, для него наделали эти ямки, а он не пошел, вот мать и увязла.

Степа резонно возразил:

— Не делали бы, тогда никто бы и не попал в них.

Слышь, Михал, что говорит Стригун? Он еще нас учит!..

— А вот наделаем побольше ям... — отозвался Михал.

— Ну что ж, на этот раз попадет в них ваш отец. Вот тогда узнаете.

— Ты слышишь, Михал, как артачится Стригун?

— Давно ему не попадало, потому и артачится.

— Давай поймаем его и проведем по оставшимся ямкам, пусть сосчитает их ногами, — предложил Петярка.

— Давай, — согласился Михал.

Но едва они подошли к Степе, как из ворот показался их отец с веревкой в руке и направился прямо к Петярке, но тот вовремя отскочил в сторону. Опять досталось Михалу. Отец вдвое сложенной толстой веревкой стеганул его трижды но спине. Михал взвыл от боли.

— Вай, мамыньки, по чирью!

— В другой раз не будете копать ямки на тропке! — с гневом сказал отец и еще раз стеганул Михала.

Тот повалился на снег и долго выл.

Степа подошел к нему.

— Больно он тебя стеганул, — посочувствовал он Михалу.

— У меня на спине три чирья, конечно, больно, — сквозь слезы проговорил Михал.

Потоптавшись немного и не зная, чем помочь Михалу, Степа направился домой. Волкодав давно убежал от него. Как ни старался Степа ступать на такое место, где снег менее водянистый, пока он дошел до своего двора, промок насквозь. В избе Степа рассказал, как Назарова Пракся хотела прийти за дрожжами, не дошла, попала в ямки-ловушки, которые по всей тропе накопали двойняшки. Накопали вдвоем, а побили одного Михала, потому что Петярка успел убежать.

— Тот, кто не убежал, вдвойне будет умнее, — сказала Марья.— Кому больше достанется, тому и больше останется.

Но Степа не мог постичь такую премудрость. Что выиграл Михал, бросившись помочь матери? Горшком по голове? Не велико же это Михалкино богатство...

10

Вокруг избы Нефедовых образовалось целое озеро талой воды, отрезав проход ко двору. Изба стояла на пригорке, а двор — заметно ниже. Чтобы пройти ко двору, Марья со Степой по всей тропе накидали толстых слег. Но это помогало плохо, вода прибывала, и слеги вскоре всплыли на ней. Марья целое утро думала над тем, как пройти ко двору. Корова была не доена и не кормлена. Голодная стояла и лошадь. Марья не знала, что и предпринять. В избе, кроме Степы, не осталось ни одного мужчины. Охрем дня два тому назад отправился в Алтышево договариваться в пастухи. Она лишь теперь убедилась, что не там следовало бы ставить двор. На самом высоком месте стоял сарай, рядом с ним надо было бы и строить двор. От избы к сараю тянулся бугорок. Его не затопит половодье. А вот двор скоро окажется отрезанным от дома и от сарая, а в сарае — сено.

Поохав и повздыхав, Марья наконец решила использовать для переправы ко двору большое корыто, которое служило Нефедовым, когда у них была большая семья. Она опустила это корыто с чердака на веревке. Для чего оно понадобилось, Степа догадался, лишь когда мать его столкнула на воду. Он радостно вскрикнул и полез в корыто. Волкодав остался у крыльца и, скуля, заметался у края воды.

Марья вынесла из избы подойник с теплой водой и белую тряпку.

— А ну, вылазь оттуда, не для игрушки приготовила корыто, — сказала она сыну.

— Мама, давай поплывем вдвоем, — попросил Степа.

— Двоих нас не выдержит.

Марья осторожно села в корыто, попросила подать ей подойник и длинный шест, приготовленный заранее. Отталкиваясь шестом, она приближалась к воротам двора. С крылечка за ней наблюдали Васена и Фима, награждая ее советами, которые ровным счетом ничего не стоили. Марья по стоячей воде легко добралась до берега. И, раскрыв широкую дверь из древесной коры, пошла доить корову. Во дворе тоже везде была вода, Марья еле пробралась в стойло. Закончив дойку, она натаскала из сарая сена и тем же способом вернулась обратно в избу. До сумерек ей еще не раз приходилось пользоваться корытом. Как только она заходила в избу, Степа тут же занимал ее место в корыте и плавал от крылечка до дверей двора, точно так же, как мать, отталкиваясь шестом. Близнецы с завистью смотрели на него и перешептывались.

— Давай попросим, пусть и нас немного покатает, — сказал Петярка.

— Ну да, покатает, — безнадежно сказал Михал.— Кому ни доведись, никто б катать не стал...

Степа плавал до сумерек. Мать позвала его ужинать, а корыто вытянула из воды и поставила стоймя около крылечка, прислонив его к стене сеней. Вода все прибывала. По лощине, проходившей через двор Нефедовых, она потекла словно вторая речка. Лед в Бездне еще не тронулся, вода шла верхом, во многих местах, где берег был пониже, она выходила на пойму. Марья прежде жила вдали от реки и не знала ее повадок во время половодья. Огромные льдины, скопившись в узком месте меж высоких берегов, загородили проток, и река устремилась по своему старому руслу. Это произошло вечером, когда Марья, покормив скотину, вернулась в избу и собрала на стол ужинать.

Уже сидя за столом, она вдруг обратила внимание, как нехорошо мычит корова.