Сын эпохи - [36]

— И всё же, что вы делаете?

— Как только я проверил связи, соответственно, помечаю их, слесарь устраняет отмеченные мной нарушения и после исправления или замены связей докладывает мне. При этом я требую безукоризненного исправления и никогда не останавливаюсь на том, чтобы оставить те связи, которые выполнены с дефектом, а особенно те, у которых была подбита резьба.

— Ещё есть какие секреты?

— Кроме того, что убираем слабые связи, а текут ведь в основном в огневой…

— Как, как? — насторожился собеседник, ловя каждое слово мастера.

— Так, огневые ж только текут!

— Совершенно верно! — подтвердил собеседник. — Совершенно верно!

— Огневая топка, она ж вся в огне! Поработала топка, и головка связи стала, как пуговичка на сорочке, — начинает болтаться. Так и в этом случае: головка послабляется и связь течёт. Ну и ещё один фактор есть.

— Какой?

— Мы переходим с одной резьбы на другую — на метрическую. И бывает так: отверстия нарезаны одной резьбой, а связи выполнены другой. Разница вроде бы незначительная, и заворачиваешь вроде бы хорошо, туго, а связь-то по всей резьбе не прилегает. Вот это вторая серьёзная ошибка.

Собеседник крепко пожал руку Петру Алексеевичу.

— Молодец! Вы просто молодец! Я готов пригласить вас в наши вагоны, мы там с Георгием Константиновичем остановились. Вы извините меня, я должен был представиться вам. Я этого сразу не сделал, как-то из виду упустил. Я рад, что встретил здесь такого грамотного специалиста, как вы. Да, я готов пригласить вас к себе. Я — Рамзин.

— Рамзин? — Воскликнул Пётр Алексеевич, — Леонид Константинович? Я знаю вас! Знаю!

— «Промпартия»? — Рамзин помрачнел лицом и как-то вдруг сгорбился, ссутулился.

— Что вы, что вы! — быстро ответил Данилкин и, понизив голос, заговорщицки продолжал, — мы всё ж понимаем, мы умеем слушать, мы ж умеем читать между строк.

— Спасибо, — так же негромко произнес Рамзин. — Спасибо.

— Я окончил машиностроительный техникум, здесь, у нас. Лекции по котлам нам читал Сергей Николаевич Муравицкий. Он нам много рассказывал о вас, о ваших работах, изобретениях. Я конспектировал ваши книги.

— Да? — удивился Леонид Константинович. — Как вам это удалось?

— Удалось! — хитро улыбнулся Пётр Алексеевич.

Рамзин ещё раз крепко пожал руку Данилкину.

— Вы непременно должны прийти к нам в вагоны. Непременно!

Разговор приезжего из Москвы с мастером привлёк внимание рабочих не только связевого, но и соседнего участков, и вокруг них образовалось кольцо любопытных.

— Мы всё ещё продолжаем клепать связи, а не лучше было бы обваривать их? — высказал свое мнение мастер.

— Лучше. Конечно, лучше, — откликнулся Рамзин. — На многих предприятиях Москвы электросварка уже начинает внедряться в производство.

Данилкин достойно отвечал на все интересующие Рамзина вопросы, чем вызвал законную гордость луганских паровозостроителей за своего мастера.

Продолжая разговаривать, Рамзин и Данилкин медленно шли к выходу из цеха. Там, у чёрных лакированных легковых автомобилей, Рамзина ожидал Георгий Константинович.

Рамзин Леонид Константинович крупный учёный в области теплотехники родился в 1887 году. В 1914-м окончил Московское высшее техническое училище, с 1920-го года — профессор в том же училище. Один из организаторов Всесоюзного теплотехнического института, в 1921–1930 годах был его директором. С 1944 года Леонид Константинович профессор Московского энергетического института.

Основные работы Рамзина посвящены котлостроению, тепловому, аэродинамическому и гидродинамическому расчётам котельных установок, теории излучения в топках, изучению характеристик и свойств топлива и его приготовления.

Рамзин занимался проблемой теплофикации, принимал участие в проектировании теплосиловых станций. Им была создана конструкция промышленного прямоточного котла, получившего название «котёл Рамзина». За эту работу в 1943 году Рамзину была присуждена Сталинская премия. Леонид Константинович награждён орденом Ленина и орденом Трудового Красного Знамени.

В 1930 году Леонид Константинович был осуждён по делу, так называемой «Промпартии».

Судебный процесс состоялся в Москве в конце 1930 года. Группа инженерно-технической интеллигенции обвинялась в создании антисоветской подпольной организации и в осуществлении вредительства в промышленности и на транспорте.

«Промпартия» якобы насчитывала в своих рядах две-три тысячи членов, имела тщательно замаскированный центр.

Весной 1930 года руководство «Промпартии» было арестовано. На открытом судебном процессе в ноябре-декабре 1930 года восемь обвиняемых признали свою вину. Рамзин, Ларичев, Чарновский, Калинников, Федотов были приговорены Верховным судом СССР к расстрелу, а Куриянов, Очкин и Сытин — к 10 годам лишения свободы. Президиум ЦИК СССР по ходатайству осуждённых заменил расстрел 10-летним тюремным заключением и снизил срок наказания остальным. Говорили, что за Рамзина ходатайствовал сам Серго Орджоникидзе.

По окончании судебного процесса осуждённые служили в так называемом «жёлтом домике» экономического управления ОГПУ, позднее НКВД на территории Бутырской тюрьмы. Там же работал и Рамзин. Когда он проходил мимо осуждённых коллег, то прятал глаза или опускал голову. Если кто-то из осуждённых его упрекал в оговорах невиновных, то он отвечал: — А что бы вы сделали на моём месте?