Сын Духа Святого - [10]

Почему же мне суждено страдать? Почему жизненное счастье обошло стороной именно меня? За что ты меня так наказал, о Господи? За какие грехи ты послал на мою голову столь страшные мучения? За что ты меня так покарал? Мне хотелось только одного — заснуть, и больше никогда не проснуться. Спокойно и безболезненно распрощаться с этим миром. Но Всевышний, похоже, не желал, чтобы я так просто покинул этот свет. Ему хотелось, чтобы я испил свою горестную чашу до самого дна. И он продолжал мучить меня тяжелыми воспоминаниями, которые заставляли сжиматься мое сердце, и от которых порой сырели глаза.

1979 год. Мне исполнилось шестнадцать лет, и во мне вовсю заговорил голос пола. Меня стали интересовать девчонки, меня стало к ним тянуть. Но вот со взаимным интересом никак не получалось, что, разумеется, не могло меня не угнетать. Какие ребята в первую очередь привлекают девчонок? Разумеется, красивые и обеспеченные. А меня и то, и другое обошло стороной. Сколько раз я стоял у зеркала, смотрел на себя и думал, почему меня угораздило родиться таким невзрачным? Сколько раз я в душе злился на свою мать, что меня родила именно она, а не какая-нибудь другая, более удачливая женщина. "Зачем рожать детей, если нет возможности как следует обеспечить их жизнь?", — думал я.

Все мои попытки завязать знакомство с противоположным полом, неизменно терпели крах. Меня откровенно шарахались. Собственно, я был к этому уже привычен. В школе к тому времени я приобрел устойчивое положение изгоя, смирился с ним, и не предпринимал ровно никаких попыток, чтобы хоть как-то его изменить.

Я часто предавался размышлениям о неравенстве, царящем в этом мире. Я, конечно, не мог не замечать, как сильно я уступаю своим ровесникам. Меня волновал вопрос, почему? Разве это справедливо? Почему может хорошо одеваться тот же Гребенюк, а я вынужден ходить в обносках? Почему Гребенюк может себе позволить повести девчонок в кафе, в кино, на танцы, или еще куда, а я с трудом наскребаю денег даже на школьный обед? Почему он привлекателен, а я некрасив и неинтересен, и на меня никто не обращает внимания? Почему одним в этой жизни выпало стать баловнями судьбы, а другим — терпеть нужду и лишения? Чем отличились эти баловни судьбы перед Всевышним? Чем заслужили они внимание фортуны? Господи, почему ты так милостив к одним, и совершенно слеп и глух по отношению к другим, точно таким же людям? По каким критериям ты определяешь, кто должен преуспевать, а кто страдать? Как это тяжко, не иметь возможности жить так, как хочешь! Как горестно осознавать, что тебе никто не хочет помочь!

Если бы я мог сейчас, каким-то образом, ответить себе прежнему, я бы сказал так: каждый человек — кузнец своего счастья. Счастье и достаток нужно заслужить, заработать. И если тебе при рождении в чем-то повезло, это еще не залог будущего успеха. Тому же Гребенюку ни привлекательная внешность, ни достаток родителей счастья не принесли. Жизнь у него явно не получилась. Так же, как и у меня, хотя у него была совершенно иная исходная ситуация. Нужно просто хорошо улавливать разницу между такими понятиями, как "дано" и "заработано".

Почему я тогда сошелся с этой Ленкой? Наверное, от безысходности. Если бы у меня была нормальная подруга, я бы эту драную кошку и на версту бы к себе не подпустил. Дружили мы с ней не так уж и долго, но вреда эта дружба принесла мне немало. Крайне неприятная особа! У нее даже фамилия была какая-то отвращающая — Котяхова.

Ленка жила в соседнем подъезде, и происходила из семьи, которые принято называть неблагополучными. Ее родители регулярно пили, в их квартире постоянно случались драки. Мировоззрение, которое господствовало в их среде, отличалось примитивным цинизмом, и полным превосходством материального над нравственным. Обстановка, в которой она росла, наложила на ее личность неизгладимый отпечаток. Ленка была вульгарна, развязна, властолюбива, эгоистична. Ей удалось на какое-то время весьма крепко привязать меня к себе. Она сделала это своими чисто женскими штучками. Я хорошо помню тот момент, когда она впервые прижала мою ладонь к своей груди. Тогда мне показалось, что я медленно возношусь в рай. Это чувство оказалось таким волнующим, что я весь задрожал. Я смотрел на нее с такой преданностью, с какой верующий смотрит в глаза святого. Я стал чувствовать острую нужду в ее обществе. Я был ею очарован, бегал за ней, как послушная собачонка, а она вертела мною, как хотела, и выжимала из меня все, вплоть до последней копейки.

Дружба с Ленкой внесла тогда заметные изменения в мой характер. Как положительные, так и отрицательные. Положительные — с точки зрения душевного равновесия. Отрицательные — с позиции развития, как человека. С одной стороны, я перестал чувствовать себя одиноким и никому не нужным. У меня появилась уверенность в собственных силах. Я стал ощущать себя личностью. Но при этом во мне одновременно стало развиваться какое-то глупое тщеславие, которое стало определять все мои поступки. Я нередко любовался на себя в зеркало, тренируя властный и снисходительный взгляд, что прежде было мне совершенно не свойственно. Я вдруг ощутил себя каким-то особенным. Я перестал воспринимать себя, как частицу своей семьи. Из меня вовсю попер индивидуализм. Я искренне считал, что достоин гораздо большего по сравнению с тем, что я имел. А в постоянной нужде и недостатке, которыми была пропитана вся моя жизнь, я считал виновной исключительно свою мать. У нас с ней стали часто происходить конфликты. Я открыто обвинял ее в том, что она непутевая, что она не способна принести мне какую-то пользу. При этом я совершенно не брал в расчет, что это именно благодаря ей я появился на свет, и что это именно она меня вырастила, отказывая себе практически во всем. Все это казалось мне мелочью, совершенно недостойной моего внимания. Я абсолютно не чувствовал, что чем-то ей обязан. Я ее ни за что не благодарил. Я ее только обвинял. Мать много плакала. Но ее слезы ничуть не трогали мое очерствевшее сердце.