Сын - [24]

— Торопись! Иначе я подскажу, поставлю пятерку, и мы честно разделим ее пополам.

В классе смешки, шумок, сквозь который Дичков старается уловить подсказанные слова. Но Сергей Владимирович слышит их раньше и лучше.

— Мазин! Не вводи товарища в заблуждение. Вот Задоров говорит правильно. Но я спрашивал Дичкова, а не Задорова.

Сергей Владимирович сам переводит фразу, а Дичкова просит обдумать и дать разбор написанного на доске предложения. Пока Дичков размышляет, Сергей Владимирович задает новый вопрос, обращаясь ко всему классу. Кого он спросит, неизвестно. Поэтому все внимательны. Минуту спустя Сергей Владимирович ставит новый вопрос:

— Ну, как у тебя дела, Дичков? Можешь отвечать?

Но Дичков молчит. После тягостной паузы Сергей Владимирович подводит итог:

— На первый вопрос правильно ответил Задоров. Мы ему за это благодарны. А ты и на второй ничего не ответил. И мы скорбим, тем более что в диктанте у тебя пять ошибок. Прошу дневник!

И, пока Дичков шел к своей парте, Сергей Владимирович вызвал Мазина с тетрадью по грамматике. Тот конфузливо положил перед учителем листок бумажки.

— А где тетрадь?

— У меня одна кончилась, — вытянув губы, отвечает Мазин.

— А другая?

Колька молчит.

— В продаже нет? Времени недостаточно? Средств не хватает? Может, здоровье не позволяет дойти до магазина?

Сергей Владимирович задает вопросы голосом, полным сострадания и сочувствия. Лицо становится скорбным.

Колька клянет свою судьбу. Выручает веселый, долгожданный звонок.

В перемену Саня обычно гулял с Игорем. И сейчас он надеялся, что тот выйдет вслед за ним. Но, дойдя до двери, он оглянулся и увидел, что Игорь сидит с Надькой. Они весело разговаривали и оба что-то старательно жевали. Всю перемену Саня, тоскливый и обиженный, простоял один около окна. Когда он вернулся в класс, Игорь с Надькой по-прежнему жевали и смеялись. «Что такое они жрут и никак не могут проглотить?» — со злостью подумал Саня.

На большой перемене Игорь вышел из класса вместе с Шапкиной, и снова они, гуляя по коридору, что-то жевали. Саня с ненавистью смотрел на них.

— Что ты такой скучный? — спросила его Зоя Стехова.

Саня пожал плечами:

— Ничего, обыкновенный.

Он взглянул на Зою и увидел, какие у нее голубые-голубые глаза. «Она, наверно, очень добрая», — подумал Саня. А Зоя вдруг сказала ему:

— Ты что, перестал в адъютантах ходить?

— В каких это адъютантах?

— У Дичкова. Ты ведь его адъютантом стал. У тебя даже походка теперь такая же вихлястая, как у него.

— Ну, ты! — обозлился Саня. — Думаешь, девочка, так тебе все можно?

— А ты не грозись. Я тебя не боюсь. Мне только жалко тебя. Ты хороший был. А теперь даже и на комитет тебя вызывают и, наверно, на педсовет.

Саня вдруг весь покраснел. Потом краска медленно сошла с лица, и он стал бледнее прежнего. Ах! Будь она проклята, жизнь! Ну зачем он на свет родился? Что такого он сделал, чтобы таскать его на комитет? Дудки! Он не пойдет. Где этот гад Дичков? Втянул его в историю, а сам с Надькой болтает!

Саня решительно вышел в коридор. Игорь стоял один и, как видно, ждал его.

— Ты о чем с Зойкой говорил? — спросил он, глядя на Саню беспокойными глазами.

— Грозится комитетом и педсоветом!

— Ты с ней не порть отношения, — сказал тихо Дичков. — Все-таки она староста класса. Пригодится.

Саня вскипел вдруг:

— Чего ты меня все учишь! Не буду я ни перед кем подлизываться! Что я такого сделал?

Саня зло посмотрел на Дичкова. Тот опять что-то жевал. Саня спросил:

— Чего ты все жуешь?

— Хочешь, дам? Жевательная резинка. Американская. Мне подарили.

Он дал Сане кусочек резинки. Тот взял в рот и сморщился от отвращения.

— Фу, гадость! — и выплюнул.

— Ни черта ты не понимаешь. — Игорь нагнулся, поднял с пола резинку, вытер ее о штанину и положил в карман. — После уроков жди меня у выхода. Поговорим.

Начался урок литературы. Клавдия Ивановна вошла в класс сердитая. Она бросила журнал на стол и, нахмурившись, села на свое место, выжидая, когда класс затихнет. Было ясно, что свое дурное настроение она не хочет скрывать, наоборот — все делает для того, чтоб ребята видели, как она расстроена. И они сразу это поняли и ждали, когда Клавдия Ивановна раскроет им причину этого настроения. Ждать долго не пришлось.

Отметив в журнале отсутствующих, Клавдия Ивановна сказала:

— Очень рада, что Рябинин и Дичков в классе. Просто осчастливили! Может, совесть заговорила, что из-за вас страдают честные люди? Они, видите ли, хотят бездельничать, а классный руководитель пусть отвечает!

Ну вот, теперь все ясно. Ребята поняли, что Клавдии Ивановне нагорело от директора за то, что не выставляла в дневнике отметок и не требовала справок с тех, кто пропускал занятия. Все поглядывали на бледного, взволнованного Саню и на Дичкова.

— Мы сегодня на классном собрании обсудим поведение Рябинина и Дичкова, — заключила свою речь Клавдия Ивановна.

Не меняя выражения лица, тем же недовольным, брюзжащим тоном она начала занятия:

— Переходим к изучению творчества известного русского писателя Ивана Сергеевича Тургенева. Тургенев родился в городе Орле двадцать восьмого октября тысяча восемьсот восемнадцатого года. Родители Тургенева были…