Сын атамана - [39]

– Дед Федор, дед Федор, – мальчонка лет двенадцати дергал старейшину за рукав.

– Чего тебе? – просыпаясь, спросил кряжистый дед.

– Там Михайло пришел. Говорит, по лесу чужие ходят, – зачастил малец.

– Сейчас выйду, пусть подождет.

Паренек выскочил наружу, и бывший стрелецкий сотник, а ныне беглый старовер и старейшина затерявшегося в лесах небольшого племени Федор Кобылин, огляделся вокруг. Землянка, топчан, вот и все что осталось у него на старости лет, а ведь когда-то в почете был, жену имел, деток малых и торговую лавку на Москве. Да только в прошлом это. Все отняли царевы люди, а теперь, видно, и сюда добрались. Даже глухомань стала интересна людям царя Петра.

Кобылин встал, крякнул и с трудом приподнял старый дубовый топчан. Здесь на медвежьей шкуре, обернутая холстиной, лежала его верная пищаль и огненный припас к ней. Спокойно и не торопясь, как делал много раз до этого, бывший сотник вынул оружие, снарядил его и вышел наружу.

На поляне возле землянки, переминаясь с ноги на ногу, его ждал племянник Михайло. Больше похожий на бурого медведя, чем на человека, косматый крепкий парень, знающий Глуховский лес как свои пять пальцев прирожденный лесовик. Единственный, кого Кобылин смог спасти во время побега из Москвы.

Федор посмотрел на племянника и спросил:

– Что там, в лесу?

– Трое, идут к нам, не местные, – как всегда, Михайло был немногословен и добавил: – Ловушки обошли. Сейчас на привал остановились.

– Солдаты?

– Нет, не похожи. На казаков смахивают.

– Собирай людей, – приказал старейшина.

Михайло бросился по лесному поселку кликать мужиков на сбор. Хотя какой это поселок? Три десятка землянок с раскиданными по лесу пасеками и полянами, на которых паслась скотина.

Через несколько минут все кто оказался на месте, а не на промыслах, в количестве семнадцати душ, выступили вслед за Федором и Михаилом в лес. Вооружены мужики были простенько: две пищали, пяток сабель, старенький пистоль, топоры, вилы и дубины. С солдатами, конечно, не потягаешься, но любителей сдать властям место обитания старообрядцев и нажиться на этом, за десять лет ловили не единожды.

Спустя пару часов мужики окружили поляну, на которую указал Михайло. Там, ни от кого не таясь и не прячась, сидели у костерка трое крепких мужчин. Можно было броситься на них сразу. Однако вооружены незванные гости были крепко, одних пистолей Федор насчитал шесть штук, а у каждого еще и сабля, да под рогожками, раскиданными у костерка, виднелось что-то напоминающее мушкеты.

Решив дождаться ночи, старейшина дал людям знак отходить вглубь леса. Но тут один из молодых и неопытных парней наступил на сухой валежник, который сломался под ним и громким треском выдал старообрядцев. Люди у костра переглянулись, а один из них встал и направился к опушке.

Федор взял на изготовку пищаль и уже приготовился выстрелить в него, когда тот поднял пустые руки и прокричал:

– Сотнику стрелецкому Федору Кобылину привет и почтение от полковника Лоскута, а так же всех донских вольных людей.

Бывший сотник оторопел, но все-таки отозвался:

– А ты сам кто таков будешь, и откуда о нас узнал?

– Старец Феодосий из Саратовской обители подсказал. Велел кланяться тебе, а на словах передать, что близок час избавления от гнета еретиков и пришла пора православному воинству постоять за истинную веру.

Уже не прячась, Федор вышел на поляну. За ним вслед Михайло и еще пяток самых авторитетных мужиков общины. Через некоторое время, все вместе, староверы и казаки, сидели у костра и за чаем, от которого в лесу уже давно отвыкли, вели неспешный разговор. И если бы дело происходило не в дикой чащобе, а на собравшихся лесовиках были одеты более солидные одежды, а не те обноски что сейчас, можно было подумать, что это серьезные московские купцы из первого десятка ведут между собой деловой разговор.

– И чего хочет полковник Лоскут? – спросил Федор, когда все представления и приветствия подошли к концу.

– Наш полковник и атаман Булавин предлагают тебе собрать всех старообрядцев, кто по лесам и болотам прячется, а затем уходить на Дон, – ответил Ерема Гриднев, один из молодых боевиков Лоскута.

– Вона как… – протянул старейшина. – И как же это сделать?

– По зиме, когда ты известишь о месте сбора и своих намерениях все общины от Тамбова до Пензы, Петровска и Саратова, мы предоставим вам деньги на закупку саней и теплых вещей. А после этого вы сформируете обоз и пойдете на Дон.

– Ага! – с насмешкой выпалил один из мужиков. – Царевы войска нас так и выпустят. До Воронежа, может быть, и дойдем, а там всех и повяжут.

– Нет, – возразил Гриднев, – не повяжут. По зиме здесь наши войска будут, так что под охраной пойдете. Вот только все придется делать быстро. В прямой бой мы с солдатами и драгунами вступать пока не можем, набегами их донимать станем.

– Подумать надо и с людьми посоветоваться, – высказался один из местных «авторитетов».

– Времени нет, – подстегнул лесовиков посланец с Дона. – Завтра с утра я дальше двинусь…

До самого вечера раздумывали старообрядцы над предложением о переселении и уже глубокой ночью решили покинуть Глуховский лес. Ведь как бы там, на Дону, ни было, но не придется прятаться по лесам и очаги в землянках только по ночам разжигать, а значит, надо уходить.