Связной из Багдада - [18]

– Я реалист, – вздохнул Дронго, – слишком хорошо знаю процессы, которые у нас происходили. Вы понимаете, почему стал возможен Беслан? Или Буденновск? Можете себе представить меру коррумпированности в правоохранительных органах? Или откуда берется столько оружия? Неужели его привозят из-за рубежа? Конечно, нет. Все покупается на месте. Гораздо легче привезти деньги. Небольшую пачку долларов. И все проблемы решить с их помощью. Я абсолютно уверен, что кто-то из тех, кому в свое время доверили военную тайну, теперь захотел на ней заработать, сообщив террористам место нахождения хранилища ядерных отходов под Павлодаром. И можно не сомневаться, что все необходимые документы на провоз опасного груза через все внутренние границы стран СНГ у террористов были в порядке. Могу также предположить, что им продавали любые паспорта и документы в любой стране СНГ, гражданство которой они хотели иметь. На одного честного сотрудника милиции приходится десять не совсем порядочных. Воровство и коррупция стали синонимами государственной службы.

– Неужели все так печально? – усмехнулся Бадыров. – Если с вами согласиться, то невозможно вообще жить.

– Не все, – согласился Дронго. – И, возможно, приведенное мною соотношение не совсем правильное. Кто-то еще работает, кто-то борется с террористами, кто-то рискует жизнью. Но их гораздо меньше тех, кто видит в своей службе лишь кормушку. Перед глазами людей наглядный пример олигархов. И не только российских, которые у всех на слуху и заработали миллиарды долларов. В каждой стране есть свои «карликовые олигархи». Как правило, эти люди – крупные государственные чиновники либо лица, связанные родственными и дружескими отношениями с правящей элитой. Пробившихся своим умом или трудом среди них почти не бывает. Такого новичка просто изгоняют из стада. Он всегда чужой. И люди понимают, что для обогащения нужно не иметь совести, плевать на все законы, обладать надежными связями, забыть о моральных нормах. «Если им можно, то почему нельзя нам?» – рассуждает каждый из тех, кто видит и понимает, что происходит. Поэтому идет постепенная коррозия нравственности. На самом деле настоящие бомбы находятся внутри нас. Они как нейтронные бомбы убивают в нас все живое, делают жадными, завистливыми, вороватыми, несчастливыми.

– И никакого рецепта для исцеления?

– Не знаю. Я не лекарь. Раньше я думал, что люди меняются к лучшему. Сейчас в этом не уверен. Мы слишком плохо начали двадцать первый век. И дело уже не только в нашей действительности. Все так мечтали покончить с коммунизмом, так изгалялись на обломках некогда великой Идеи. А теперь началось настоящее столкновение цивилизаций. Я думаю, что западная цивилизация, представляющая северных христиан, уже обречена. Во всех странах Европы происходят невероятные этнические изменения, они уступают под напором приехавших, других религий, других этносов. Но существует такое понятие, как южная христианская цивилизация. И это не только испанцы или итальянцы, кстати, гораздо лучше отстаивающие собственные ценности. Это и латиноамериканцы, и африканцы, которые в своей пассионарности уже не уступают мусульманам. А значит, грядущие столкновения почти неизбежны. И плюс две гигантские страны, которые уже сейчас составляют почти сорок процентов всего человечества: Китай и Индия. Я действительно не знаю, чем все это закончится, но уже сейчас ясно, что наступающий век будет самым тяжким веком испытаний для человечества. Мы думали, что двадцатый век в своих трагических эпизодах превзошел все, что было до сих пор. Две мировые войны потрясли нас так, что казалось – повторить подобное уже невозможно. Но вот мы летим в Новосибирск, понимая, что где-то уже тикает бомба, готовая уничтожить миллионы людей. И я уверен, что это не предел. Рано или поздно в своем диком противостоянии одна сторона дорвется до ядерного оружия. Или начнут применять биологическое и химическое оружие. Трудно остановить людей, которые хотят умереть и уничтожить при этом своих врагов.

– Картина Апокалипсиса, – грустно подвел итог Бадыров. – Зачем тогда вы летите со мной? Вы же не на службе. Могли бы махнуть на все рукой. Я слышал, что вы достаточно независимый человек. Зачем вам все это нужно?

– Я люблю этот мир, – признался Дронго. – Мне нравятся его люди и города, его океаны и горы, леса и реки. Легче всего говорить о закате человеческой цивилизации, наблюдая за всем из собственного укрытия. Но это не моя позиция. За мир нужно драться. Драться изо всех сил. И еще я думаю, что нас может спасти культура. Я пытаюсь примерять на себе три великие составляющие нашей цивилизации – христианство, мусульманство и иудаизм. Если мы научимся с уважением относиться к другой культуре, к пониманию ценностей другой веры, то научимся и противостоять этому безумию. Через культуру, толерантность, взаимную терпимость. Только так, хотя боюсь, что большинство людей со мной не согласятся.

Дронго говорил достаточно тихо, чтобы его не слышали другие пассажиры, находящиеся в салоне. Но как только закончил, к ним повернулся Решетилов.

– Я позвонил в Новосибирское управление ФСБ, – сообщил он. – Они уже начали поиск лаборатории. Правда, они уверены, что такое место невозможно оборудовать за несколько дней. Нужны специальные камеры, костюмы, аппаратура. Поэтому сейчас проверяют все лаборатории.