Связанные восхищением - [53]

— Все нормально, — я передвинулась, чтобы сесть рядом с ним.

— Это то, что ты говоришь себе? — он фыркнул и сделал большой глоток виски из бутылки. — То, что я убил своего собственного брата, что я заставил сестру совершить самоубийство, это нормально?

— Ты не заставлял её ничего делать, — я потянулась и прикоснулась к его руке, поглаживая пальцами картинку грустного лица Сэнди, смотрящего на меня черными вытатуированными линиями. — Она сделала тот выбор.

— Ага, ну она бы не сделала его, если бы я не убил его.

— Ты не знал, что она сделает это.

— Не-а. И ничего не изменить.

— Вот почему они у тебя, — я прикоснулась пальцами к староанглийскому слову «их» на его костяшках.

— В тюрьме. Прямо перед тем, как я вышел, — он тяжело выдохнул. — Я любил их. Их обоих. Мою маму тоже. Я любил их пока не стал ненавидеть, и это сломило меня. Я должен напоминать себе о том. Что я все ещё люблю их, её. Даже несмотря на то, что она убила себя. Я так сильно хочу ненавидеть её. Но нет. Я не могу. Это была не её вина.

Я сжала губы и изучала его профиль. Его темные волосы были взъерошены, из-за того, что он проводил пальцами по ним снова и снова. У него была трёхдневная щетина, покрывающая его щеки. Он был красивым. Глупо было называть мужчину красивым, но не было никакого отрицания этого. Он был идеальным. Рукава его рубашки были расстегнуты и закатаны до локтей. Несколько верхних пуговиц на воротнике тоже расстегнуты.

— Ты бы изменил это?

Сейчас впервые с поездки на Чертовом Колесе он посмотрел на меня. Его темно-синие глаза, кажется, были полны внутреннего шторма, настолько мучительного и опустошающего, что, кажется, он был нескончаемым.

— Нет.

— Правда? — затаила я дыхание, шокированная.

Его глаза искали мои.

— Я бы не изменил ничего, потому что он был бы всё ещё жив. Тот кусок дерьма, который трахал мою сестру, когда она была всего лишь маленькой девочкой, — он тряхнул головой, его глаза заблестели. — Я бы убивал его снова и снова за то, — он сжал бутылку спиртного в своей руке. — Снова и снова и снова, — его голос был хриплым, его глаза устремлены вдаль, потерянные где-то в прошлом, которое будет всегда преследовать его.

Я обернула свои руки вокруг его плеч и потянула его на себя, прижимая его голову к своей груди. Но позволил мне это, не сопротивляясь.

— Я люблю тебя, — прошептала я в его волосы. — Я люблю тебя так сильно, Коул. Твоё прошлое это твоё прошлое, — что-то внутри меня говорило мне, что я была сумасшедшей, но это что-то было маленьким и незначительным; я проигнорировала это. Я любила его. Не было никаких если или но в этом. Меня не заботило то, что он убил своего брата, или что он преследовал меня. Я любила его, каждый сломанный кусочек его. Я не знала, как долго он будет любить меня; возможно, я была всего лишь изюминкой месяца, но меня это не заботило. Не прямо сейчас. Я была с ним, и это все, что и его значение -- здесь и сейчас.

Через несколько минут он поднял свой взгляд на меня, его глаза были стеклянными и покрасневшими.

Что, если он не знает, насколько сильно я действительно люблю его? Всю свою жизнь он провёл, будучи многократно раненым людьми, которые должны были любить его. И вдруг мне нужно показать ему мою любовь. Мне нужно отдать ему всю себя.

Я наклонилась и прижала свои губы к его, и он поцеловал меня в ответ, его твёрдый рот прижался к моему так, как будто мы были сделаны друг для друга.

— Боже, я люблю тебя, — простонал он мне в губы.

Его слова заставили меня непроизвольно послать звук из моего рта в его. Я впутала свои руки в его волосы и поцеловала его со всем, что у меня было. Каждой частицей любви, что была в моём сердце. Я хотела поглотить каждую часть его своей любовью. Я хотела утопить его в ней, пока он не будет настолько глубоко, что он бы никогда не поставил под вопрос настоящую любовь, потому что она бы окружала его во всем, что он делал.

Я хотела, чтобы он чувствовал это так, как и я. Что-то ворвалось в мой разум. Я восстановила в памяти свое тело, прижатое к Коулу под тёплыми струями душа, его руки вокруг меня, его слова уничтожили меня.

«Я был прав, ты знаешь, когда я сказал тебе, что я разрывал женщин на части».

Но потом это размылось, и я вспомнила себя лежащей на кровати и пялящейся в потолок с Коулом около меня, шепчущим мне на ухо. Рассказывая мне о всех тех вещах, которые он чувствовал, когда впервые встретил меня. Говоря мне о том, как он был тогда потерян, в самом начале; он принадлежал мне. И затем он пел мне, некоторые песни я не знала. Он пел тихо и потом громче. Он был повсюду на мне, в моей голове, даже хотя я этого и не знала. Он был везде. Его любовь была везде. Поглощая меня, утешая, пока я была потеряна где-то в своём мозгу.

Я толкнула его назад на диван и забралась сверху на него, поглощая его своими губами. Целуя его рот, его лицо, его шею.

— Ты заботился обо мне, — сказала я между поцелуями. — Ты любил меня. Ты остался со мной, — что-то горячее появилось в уголках моих глаз. Я поцеловала его сильнее, быстрее, нуждаясь в том, чтобы он знал. Мои руки были повсюду на нём, задирая его рубашку, стягивая его штаны, пока он не был обнаженным передо мной. Его большое тело было распростерто на диване, совершенные скульптурные мышцы и татуировки покрывали его загорелую кожу.