Связанные кровью - [114]

Там их ждал Комендант. Когда они возбужденно построились, он начал прогуливаться между их рядами, руки сцеплены за спиной, белый шарф офицера пульсирует на его горле. Всё, что было слышно, так это свист его длинной, чёрной куртки, капанье воды и хлюпанье его сапог по влажной земле. Примолкла даже малиновка, как будто под сенью кружащего ястреба.

— Добро пожаловать, — сказал он своим ясным, чистым голосом, — на Зимнюю Войну.

Ряды кадетов вздрогнули как стая гончих, едва удерживаемых на поводке.

Шет Острый Язык улыбнулся. Спокойным, почти легкомысленным тоном, он просуммировал все правила игры, выделяя их сходства и различия с геном. Большинство кадетов могли произнести следующую строчку ещё до того, как это делал он. Тем не менее, среди рядов замаскированных офицеров, выбранных в качестве наблюдателей, была одна стройная фигура, которая внимательно слушала, и это был не рандон.

Сосредоточенность пришельца была нарушена хриплым бормотанием за его спиной.

— Харн, — шепнул он, — с тобой всё в порядке?

Рандон покачивался на месте, его большие руки сжимались и разжимались, глаза налились кровью и остекленело блестели, выглядывая через его маску.

— Всё в порядке, всё не так, всё пропало…

— Харн!

— Я понимаю ваш энтузиазм, — говорил Комендант кадетам. — Тем не менее, не забывайте, что вы студенты первогодки, включая и ваших главных десятников. Любая военная кампания это далеко не простая задача. Она вполне может выйти из-под вашего контроля. Старайтесь также ограничивать любое чрезмерное насилие. Никто не должен быть убит или даже серьёзно покалечен. Поступать так не только против правил, но и просто дурно. В лучшем случае, это будет стоить вам очков. В худшем… ну, ваши тренировки здесь должны были научить вас, как добиваться максимального эффекта минимально возможной силой. Мы воины, а не простые мясники. Мои глаза — тут он вяло взмахнул рукой в сторону наблюдателей — будут держать меня в курсе вашего прогресса. У вас двадцать минут, чтобы расположить ваши флаги. Вперёд.

Кадеты рассыпались в стороны.

Это не должно было занять много времени, поскольку каждый дом бесконечно пересматривал все возможные варианты. Большим искушением было держать свой флаг при себе, чтобы как можно лучше его защитить. Тем не менее, его можно было спрятать в любой точке своей территории, то есть, внутри пространства своих казарм, или — ещё больший риск — где-нибудь ещё в пределах игрового поля.

И Берриминт, и Дони, оба заранее сказали Джейм, где они планировали разместить свои собственные флаги. Сама Джейм выбрала спальни кадетов с их лабиринтом тентоподобных перегородок. И всё же, сначала, она хотела ещё разок проверить покои Грешана на наличие Серода. Теперь, больше чем когда-либо ещё, его знание потайных проходов Тентира было просто бесценным. Кроме того, её сильно беспокоило то, что он вообще вернулся, и уж тем более то, что он забрал обратно Куртку Лордана, или же наоборот. Таким образом, она взбежала вверх по лестнице, в сопровождении Жура и со знаменем Норфов, сложенным у неё под курткой.

Однако в руинах, которыми стали покои Грешана, не было никаких признаков Серода. Похоже, ей и в самом деле следует навести здесь порядок, подумала Джейм. Жур прорысил к ящику, содержащему кокон, и положил на него передние лапы. Через его вставшие торчком уши она услышала сонный, мурлыкающий рокот внутри, и ощутила его через его лапы. К кому же теперь привязана вирма? Она появилась здесь как товарищ тёмного переврата, затем укусила Тори, потом ужалила её. Шутки в сторону, не сглупила ли она, приютив тёмную, пусть и не павшую? Ха. То же самое можно было спросить и у Тёнтира, но училище не совсем ясно представляло, что же именно попало в его руки в её лице.

Какой-то лёгкий звук заставил её наполовину обернуться. В неё врезалось чьё-то тело, которое сбило её с ног, повалив на спину, и уселось сверху.

— Тиммон, ты дурак, — с трудом прохрипела она в знакомое лицо, маячившее над её собственным. — Игра ещё не началась!

— Что такое пара минут для хороших друзей? Знаешь, мы всё ещё можем ими быть, и даже больше. Просто подчинись.

Она попыталась освободиться, но он крепко-накрепко пригвоздил её к земле, одной рукой прижав её руки к полу над её головой и придавив своим весом её ноги.

Жур нетерпеливо чирикал. Судя по его прежнему опыту, Тиммон был другом, но этого типа игры он не понимал.

Тиммон ласково пробежался свободной рукой через её лицо, вниз до чашечек её грудей — к счастью, ни одну из них не закрывал сложенный флаг.

— Наши люди нас ждут.

— Ну и пусть подождут.

— На самом деле ты не хочешь этого делать.

— О, вообще-то, я это уже, уже делаю.

— Тогда приготовься страдать.

— Нет, не сегодня. В этот раз, твоя очередь.

С этим он отпрянул назад, сорвав её вышитый шарф, и отступил через дверь.

— Давай-ка посмотрим, как тебе понравится быть беспомощной.

Затем он ушёл, закрыв за собой дверь настолько плотно, насколько позволяли её погнутые петли.

Джейм с руганью поднялась и уселась на пол. Одним из правил Зимней Войны было то, что любой кадет, потерявший свой шарф, считался оскальпированным и выбывал из игры. Такие кадеты должны были оставаться на своих местах, ни с кем не общаясь, пока или война не закончится, или, что казалось крайне маловероятным, кто-нибудь не спасёт и не вернёт им их шарфы. А шарф Джейм дорого стоил, почти столько же очков, что и флаг её дома. Как, впрочем, и флаг Ардетов, который она извлекла из-под куртки Тиммона, когда он с неё вставал. Теперь в её распоряжении были штандарты двух основных домов, а она не могла ни сказать кому-нибудь об этом, ни дать знать, где находится.