Святые старцы - [33]

Теплое отношение митрополита к старцу, тем не менее, не поколебало недоброжелательности, которую питал к отцу Льву епископ Николай. Уже после отъезда Филарета он напустился на старца:

- А ты, дерзкий старичишка, как осмелился занять митрополита?

- Да что же мне было делать? - смиренно отвечал отец Лев. - Ведь он сам для сего меня вызвал. Это все видели. Да и вы, святый владыко, сами видели это.

- Ну, видел!.. А ты не хотел видеть, что здесь ваш епархиальный архиерей, и при всех кощунничаешь, -продолжал свои невнятные попреки епископ.

- Будьте милостивы, Преосвященнейший владыко! Здесь не было ни места, ни времени для кощунства. Да притом же я хорошо знаю, что это великий грех.

- Замолчи, а то я тебя упрячу!

- Ваша власть.

Но, судя по всему, этот неприятный диалог все же был одним из последних явных актов недоверия владыки Николая к старцу. Еще летом 1836-го на деньги местного помещика, ученика отца Льва Алексея Ивановича Желябужского, в Оптиной построили деревянный корпус, где старцу были отведены четыре комнаты. Рядом находился дровяник, где отец Лев мог заниматься физической работой. Корпус был обнесен забором, в котором проделали ведущую в скит калитку, но поскольку прием посетителей для старца был запрещен, ее наглухо заколотили гвоздями.

Впрочем, люди всё равно шли и ехали в Оптину. Толпились у калитки, нетерпеливо привставали на цыпочки, чтобы только одним глазком увидеть старца Льва. А некоторых, особенно горячо умолявших, проводил к старцу сам настоятель обители отец Моисей. Это вызывало у людей ропот, и отец Лев после этого открывал двери для всех посетителей, приговаривая: «Если не принимать, так никого не принимать, а если принимать, так уж всех принимать». Но потом из Калуги снова приходило напоминание, что прием запрещен, и двери келии старца вновь затворялись.

Однажды настоятель увидел перед келией огромную толпу и с укоризной сказал отцу Льву:

- Как же вы принимаете народ? Ведь владыка запретил принимать.

В ответ на это старец попросил подтащить поближе лежавшего перед дверями келии калеку.

- Вот посмотрите на этого человека... Видите, как у него все члены телесные поражены? Господь наказал его за нераскаянные грехи. За все это он теперь страдает, он живой в аду. Но ему можно помочь. Господь привел его ко мне для искреннего раскаяния, чтобы я его обличил и наставил. Могу ли я его не принять? Что вы мне на это скажете?

- Но Преосвященный... - неуверенно начал было отец Моисей, но отец Лев перебил его:

- Ну так что ж? Хоть в Сибирь меня пошлите, хоть костер разведите, хоть на огонь меня поставьте, я буду все тот же! Я к себе никого не зову, а кто ко мне приходит, тех гнать от себя не могу. Особенно в простонародии многие погибают от неразумия и нуждаются в духовной помощи. Как могу презреть их вопиющие духовные нужды?

На это настоятель ничего не возразил. Молча повернулся и ушел, понимая, что в словах отца Льва - Божия правда.

Как и во время пребывания старца в скиту, время его монастырского жития было отмечено многочисленными случаями, которые подпадают под одну категорию - чудо. Эти эпизоды запечатлены в бесхитростных строках воспоминаний свидетелей. Многие из них по скромности желали остаться неизвестными, потому обозначены только инициалами - монах А., игумен П. ...

Так, однажды в обители появились необычные гости -полковник в сопровождении нескольких офицеров. Это был командир воинской части, назначенной на постой в Белгород и проходившей через Козельск, - Кульнёв. (Здесь нужно сделать небольшое пояснение. Дело в том, что в традиционной версии этого рассказа его персонаж назван генералом Николаем Кульнёвым. Однако речь идет о Якове Николаевиче Кульнёве (1797 —?), племяннике знаменитого героя Отечественной войны Якова Петровича Кульнёва, получившем генеральский чин только в 1849 году, уже после смерти отца Льва.)

Из любопытства полковник заглянул в Оптину, где ему предложили познакомиться со старцем Львом. В келии тот пригласил гостей сесть и спросил у офицера, кто он и где служил.

- Кульнёв, - назвал свою фамилию приезжий. - Я остался после отца малолетним, поступил в учебное заведение, окончил курс наук и с того времени нахожусь на службе.

- А где же ваша матушка? - поинтересовался отец Лев.

- Право, не знаю, в живых ли она находится или нет, -отвечал полковник. - Для меня это, впрочем, все равно. Старец нахмурился.

- Как так?! Хорош же вы сынок!

- А что же? - возразил полковник. - Она мне ничего не доставила, все имение раздала, потому и я потерял ее из виду.

Отец Лев покачал головой:

- Ах, полковник, полковник! Что мелешь?.. Мать тебе ничего не доставила, а всё прожила. И как это ты говоришь, что она все раздала? А вот об этом-то ты и не подумаешь, что она едва могла перенести удар лишения твоего родителя, а своего супруга; и с того времени и до настоящего стоит пред Богом, как неугасимая свеча, и как чистая жертва посвятила свою жизнь на всякое злострадание и нищету за благо своего единственного сына. Вот уже около тридцати лет она проходит такой самоотверженный подвиг. Неужели же эти ее молитвы - не наследство? У многих генералов, при всех изысканных средствах, дети не лучше прохвостов, а Яшенька и без средств, да вот полковник!