Святые старцы - [24]

В теплый ясный день 21 апреля 1848 года, в Великую пятницу, отец Алексий Гнеушев тихо скончался в 10 часов утра на 86-м году жизни. «Кончина его тиха и славна и успение со Святыми, - писал муж его внучки, настоятель Успенского храма отец Павел Вигилянский, - грустно было расстаться с благодетелем и Отцом, но грусть сия облегчается тою мыслию, что Ему за труды и болезни, понесенные в сей жизни, в уделе назначены те истинные блага: их же око не виде, ухо не слыша и на сердце человека не взыдоша, Ему уготовано Царство Небесное».

На погребении, прошедшем 24 апреля, на второй день Пасхи, присутствовало огромное множество народа. Горе мешалось со светлой пасхальной радостью, слова утешения - с вечным «Христос воскресе!..». Похоронили отца Алексия в церковной ограде, против алтаря.

Нижегородский помещик, отставной штабс-капитан Иван Яковлевич Каратаев, глубоко почитавший батюшку и бывший его духовным чадом, поставил над могилой надгробный памятник. А вскоре после кончины батюшки на его могиле начали происходить чудесные исцеления. Первой исцелилась купчиха, которую привезла в Бортсурманы ее дочь. Ехали к живому, но опоздали -батюшку несколько дней как схоронили. Купчиха страдала душевной болезнью, и ее дочь в одиночестве помолилась на могиле отца Алексия - поплакала, отслужила по нему панихиду... Когда она вернулась домой, то, к своему изумлению, нашла свою буйнопомешанную мать совершенно здоровой. После этого случая фраза «Кто меня будет помнить, того и я не забуду» стала понятной многим. На могилу батюшки началось настоящее паломничество. Особенно помогала при различных болезнях земля с могилы старца. Ее принимали и с водой, и просто съедали немножко. Помогали и панихиды, отслуженные на могиле. Так, в 1893 году курмышская вдова Наталья Петровна Мурзанева отслужила панихиду по отцу Алексию, надеясь вылечить от непонятных припадков грудную дочь Веру. Припадки и малокровие у нее бесследно исчезли, когда девочку посадили на могилу священника. В 1911 году при похожих обстоятельствах выздоровела бортсурманская крестьянка Маша Сеянова.

В начале ХХ века (примерно с 1911 года) количество чудес на могиле отца Алексия Гнеушева особенно возросло. Не проходило ни праздника, ни воскресного дня, чтобы у его надгробия не служили панихиды, народ благоговейно увозил с собой целебную землю с могилы. Пошли разговоры о том, что пора отцу Алексию «выйти на землю»... И в 1913 году в Бортсурманы приехала комиссия из Нижегородской духовной консистории - обобщить накопившиеся к тому времени устные и печатные сообщения о чудесах, связанных с именем священника. Работала комиссия весьма тщательно - все сообщения многократно проверялись, опрашивались свидетели чудес, тем, кто жил далеко, высылались опросные листы. Тогда же было сделано подробное описание надгробия священника: «Могила о. Алексия находится в восточной части церковной ограды, в расстоянии одной сажени и одного аршина от алтарной стены храма, в прямом направлении от горнего места. От времени или других обстоятельств на могиле не сохранилось насыпи, или возвышения и только надгробный памятник указывает посетителю место упокоения о. Алексия. Этот памятник - четырехугольный чугунный столб, аршина 21/2 высоты, расширяющийся в своем основании и в верхней части, он учрежден на кладке из белых камней, вросших в землю. На стороне памятника, обращенной к храму, имеется следующая надпись буквами, вылитыми на чугунной доске:

“Господи, Господи. Прими на лоно Авраама душу раба Твоего в Бозе почившего иерея Алексия”.

На другой стороне написано:

“Приношение это сделано в знак истинного уважения к молитве и трудам подвижника от сына его духовного П-ла Я-ва К...ва”.

На третьей стороне имеется надпись:

“День его ангела был Мая 20-го дня. Священствовал 52 года при церкви села Бортсурман Курмышскаго уезда”.

На 4-й стороне памятника написано:

“Здесь лежит тело иерея Алексея Петровича Гнеушева. Он родился в 1762 году Мая 13 дня, а скончался в 1848 году Апреля 21-го дня имея от роду 85 лет 11 месяцев и 22 дня”. К чугунному основанию памятника прикреплена чугунная же доска, на которой имеется следующая надпись:

“Дядинька. Умоляю тебя не забывать своего обещания и по смерти всегда быть с нами. П...ръ А....въ Ра.....кий”».

(Этот П...р А...в Ра..кий - родной племянник отца Алексия, Петр Алексеевич Раевский (1796 —?), усердный жертвователь Бортсурманского храма, а вот имя помещика Каратаева, установившего памятник, описывавшие его разобрали неверно, - его звали Иваном.)

Выводы работавшей в Бортсурманах комиссии были однозначны: «Что же касается возникшего в народе движения на почве развивающегося почитания о. Алексия, то, по собранным Комиссией сведениям, это движение особенно обнаруживается в последние два года и пока выражается только в посещении могилы о. Алексия. Среди народа заметно стала распространяться брошюра-жизнеописание о. Алексия Бортсурманского, устные предания о нем и народное поклонение старцу. Однако никакого духа сектантства и чего-либо выходящего за рамки православных традиций в этом поклонении не замечено, и никакой угрозы оно не представляет». Впрочем, члены комиссии с большим скепсисом отнеслись к дневникам отца Алексия, описывавшим его видения. Дознаватели почему-то сочли, что это - следствие общения священника с дворянскими семьями, зараженными идеями Просвещения: «Каких безбожных речей, каких безнравственных поступков молодому в то время иерею Алексию ни приводилось видеть и слышать в помещичьих собраниях, на которых он волей или неволей должен был присутствовать. С уверенностью возможно предположить, что не бесследно остались для о. Алексия безбожные беседы». С чего именно члены комиссии решили, что соседи-помещики отца Алексия все поголовно были «безбожными» и «безнравственными», сказать трудно, но, так или иначе, к публикации его дневник был запрещен и даже... признан секретным: «Дневник о. Алексия в одних может вызвать смущение, в других - сомнения, в третьих -скептицизм, в четвертых - даже глумление, во избежание чего печатание дневника в каком бы то ни было органе или отдельным изданием нужно воспретить и признать его документом секретным».