Святые старцы - [19]

Одевался отец Алексий крайне просто, чтобы не сказать убого: полукафтан из грубой ткани, холстинное белье; рясу носил редко, обувался в лапти и только в храм надевал сапоги. Под старость от долгого стояния в храме у него болели и опухали ноги, поэтому дома он ходил в вязаных чулках, а на улице - в калошах. Вне дома он иногда молился на большом камне, от которого у него на коленях образовались кровавые мозоли. Когда крестьянка Евфимия Аникичеева увидела этот запачканный кровью камень, отец Алексий строго запретил ей говорить кому-либо о том, что она видела.

После 1818 года священник не ходил в баню и носил грубую власяницу, в которой, по его желанию, и был погребен. Спал он на жесткой войлочной подстилке. В его комнате-келии были только маленькая печь, постель, стол с несколькими стульями, образа и аналой перед ними. «Пять-шесть лампад неугасимых горели пред иконостасиком в переднем углу келии; большие бутылки деревянного масла стояли в другом углу - жертва окрестных помещиков, чтивших своего молитвенника, а на столике целая стопочка записей о здравии и упокоении сродников и знаемых», - вспоминал отец Елпидифор Успенский.

После литургии отец Алексий кипятил у себя в келии воду в чугунке и пил чай - не больше трех чашек. Иногда он приглашал на чай кого-нибудь из домашних, но обычно до полудня принимал посетителей. В полдень обедал отдельно от семьи. В старости он отказался от мяса, ел только рыбные и молочные блюда, а в посты не употреблял ни рыбы, ни масла, в первую и последнюю неделю Великого поста не принимал вовсе никакой пищи. По средам и пятницам не ел ничего горячего. После обеда священник ложился отдохнуть на час: если была зима - то на печке в доме мужа внучки, если лето - то прямо в саду, под деревьями. Потом посвящал время чтению святоотеческих книг, снова принимал посетителей, работал: ткал холсты, вязал чулки, возился с ульями на пасеке. Летом особенно любил плести лапти - для этой работы он облачался в фартук, садился на лавочке перед домом и, ковыряя кочедыком, тихонько напевал погребальную стихиру Иоанна Дамаскина: «Плачу и рыдаю, егда помышляю смерть, и вижду во гробех лежащую по образу Божию созданную нашу красоту, безобразну, и безславну, не имущу вида...»

Летним вечером отец Алексий любил прогуляться по саду или у храма. Иногда вечера проводил в обществе внучки и ее мужа, при этом иногда в разговоре умолкал и, склонив голову на руки, тихо произносил «Дух Святый...» или «С нами Бог.».

Служил в своем храме отец Алексий почти каждый день, даже когда вышел за штат. По воспоминаниям знавших его, он строго соблюдал положенные уставы и не терпел ни малейшей небрежности во время служб. По воспоминаниям отца Елпидифора Успенского, «отец мой вырос на глазах о. Алексия, у него практически учился церковному уставу и истовому, неторопливому совершению Богослужения церковного и исправлению треб. Члены причта все занимались сами земледелием и тяготились в разгар полевых работ ежедневным Богослужением о. Алексия. А он, зная их нужды, на будние дни освобождал их от участия в службах. “Идите с Богом, трудитесь; мы одни с юношей справим службу Божию”, и - творил дело Господне с благоговением».

Вне храма он также непрестанно предавался молитве: кто бы и когда ни заходил к нему, его всегда заставали молящимся. Домашнее келейное правило отца Алексия было таким - он вычитывал «полунощницу, 12 псалмов избранных, житие святого этого дня или из Пролога поучение этого дня. Затем, правило утреннее, т. е. прочитывал молитвы утренние, часы, акафисты: преп. Сергию или великомуч. Варваре, или святителю Митрофанию. Дальше, правило полуденное: читал четыре кафизмы. Наконец, правило вечернее, т. е. канон Спасителю с акафистом, канон Богородице с акафистом, канон Ангелу Хранителю и молитвы на сон грядущим. После этого он до 9-го часа клал поклоны с молитвой Иисусовой; клал также поклоны и в течение ночи, при каждом пробуждении». Всего в течение суток старец делал до полутора тысяч поклонов.

Одна старушка из деревни Козловки, пришедшая Великим постом в Бортсурманы, заночевала у отца Алексия по причине сильной распутицы и, проснувшись ночью, увидела его на молитве. В келии было темно, горела только одна лампада, а священник, стоя перед аналоем, усердно клал поклоны. Подивившись тому, что и во время утомительного поста батюшка молится ночью, она вновь задремала. А проснувшись во второй раз, увидела, что келия залита ярким светом, а отец Алексий при этом отделяется от земли с поднятыми ввысь руками... От страха старушка вскрикнула; отец Алексий же подошел к ней, успокоил и велел никому не рассказывать о том, что она видела. Прихожанка сдержала обещание и лишь после смерти священника рассказала об этом случае нескольким близким.

Если отца Алексия приглашали на требы в соседние деревни, он ехал всегда с большой радостью и готовностью. Но ходить по гостям никогда не любил и от приглашений такого рода отказывался. Единственными исключениями были семья его бездетного сына Льва, тоже ставшего священником, и семья местного помещика Дмитрия Сергеевича Пазухина (1808-1871).