Святые Горы - [3]
— Да, тогда были благочестивые люди! — вздыхают иноки о счастливых временах лютого мора… — И спасение душам своим получали… А ныне обитель — в запустении.
— Да ведь иноку нищета подобает. Помните притчу о верблюде и игольном ушке.
— Кая польза человеку, аще весь мир приобрящет, душу же свою отщетит? Мы не о себе… Мы бедны, но пусть храм Божий будет богат, ему подобает слава и великолепие. Нам не надо! Мы не миряне, кои только о телесех своих пекутся! Мы нищетою величаемся и уничижением возносимся.
К тому же времени относятся и возмущения братии, восставшей против своих архимандритов. Иноки, привыкшие к набегам в татарскую сторону, тот же дух отваги перенесли и на своих владык, хотя действовали против них более в современном вкусе — доносами. Не подчиняясь им в обители, сии «поносные старцы» посылали в консистории различные обвинения против настоятелей, а когда сих последних «за неумеренные поступки» удаляли — братия еще более превозносилась гордынею, за что в 1738 и 1739 годах в монастыре началась моровая язва: все иеромонахи, иеродиаконы, монахи — померли; остались только два инока простых, лет по сто каждому. После того обитель опять воссияла. В нее даже явилось много префектов из харьковского колегиума и профессоров философии, что продолжалось до просвещенного игумена Филарета Финевского, который был смещен за великодушное увольнение монастырских крестьян на свободу. При его преемнике обитель была закрыта, причем иноки и до сих пор с негодованием поминают, как «екатеринославского наместничества господин экономии директор, немчин Корбе, прибыв в оный монастырь самолично, все экономическое и церковное имущество описав, отобрав и не дав никому в приеме оного расписки, монашествующих из монастыря выслал». Имения монастыря, до 2000 крестьян и земли с 30000 десятин леса, подарены Потемкину. Это случилось в 1787 году.
Только через семьдесят лет возникла эта обитель на прежнем своем месте, но уже в ином виде. Некогда, опираясь на свои исторические заслуги и экономическую мощь, монастырь был самым крупным хозяином в крае. Все ему подчинялось, капиталы сами текли в его кассу, приношения копились в ризнице. Монахи варили и добывали соль, рыболовство и звероловство по Донцу приносили им определенный доход. На сотни верст чувствовалось влияние богатой обители, благоприятствовавшей крестьянству. Теперь под монастырь было отведено только 70 десятин земли и записан на него капитал в 10000 рублей. Впрочем уничиженное состояние обители, как это будет видно из наших очерков, продолжалось не долго.
Пока монах делился с нами сведениями о бурном прошлом Святогорья [1], дорога свернула направо, и далеко внизу открылся такой дивный уголок, что мы остановились, как очарованные. Представьте себе извив Донца, освещенный луною. Стены монастыря, колокольни и храмы, белые среди черной рамки леса, как будто сползли к реке с высоких гор и пропали в воде, оставив на спуске часовенки и церковки. Нам сверху были видны дворцы обители, блестящие под лучами месяца купола, длинный ряд келий с черными окнами, кровля храмов, у которых круглятся окутанные серебристым сиянием раины каштанов. В лесах и рощах вокруг обители еще сильнее и громче разливаются соловьи и только меловые горы стоят вдали, молчаливые и величавые, словно сторожа от кого-то эту чудную пустыню.
Лягушки внизу по Донцу орут вовсю.
— Что твоя птица, — заметил инок. — Иная каналья так кричит, что всех превозвышает своим гласом. Будто утка.
Поп на эпитимии. Гостиница
Навстречу нам попался оборванный попик. Впалые глаза страдальчески глядят на поблекшем лице, руки и ноги развинчены — во все стороны ходят. Он подобострастно поклонился монаху.
— Здравствуй, отче! — приветствовал его тот.
Попик поклонился еще ниже.
— Ну что, писем нет?
— Нет, нет их… нет и не будет. Господи, Господи, Господи! И попик как-то растерянно посмотрел на нас.
— Бог милостив!
— К кому милостив, а к кому…
— А ты не ропщи, неразумный! — И монах стукнул попика пальцем в лоб. — Тебе не дано понимать путей Его.
— Я не ропщу, отче… не ропщу… Червь я. Не ропщу, а воздыхаю! От всех скорбей моих воздыхаю… Раздавлен и изнеможен.
— Вот тоже, — бесцеремонно указал на него инок, — на эпитимию к нам прислан в обитель. Жену имеет, деток.
— Пять деток! Пять, отче!.. Охо-хо-хо!.. Пять, пять! Детки малые, неразумные.
— А ты не ропщи! Ну, что заладил — пять! Бог видит…
— Ох, видит! — продолжал растерянно воздыхать тот. — Малых… неразумных…
Лицо его как-то задергалось, искривилось. Из впалых глаз понуренного попика покатились слезы. В горле захрипело что-то. Весь он точно осел разом.
— Ох, видит… Пятеро, отче, пятеро! Благородные господа, пятеро! Гладны и хладны!.. Ножки у них слабые, что они могут? Ох, пятеро!..
— Тоже, — желчно заговорил монах, — прислали к нам, а семья так осталась. Ни копейки у них в доме не было, как уходил. А ныне вестей нет; ни писем, ни вестей. Жестоко!.. А ты не ропщи! — опомнился он.
— Что уж роптать! Пятеро!.. ох, пятеро! Где-то… как-то головки мои?
— Что он сделал? — спросил я потом у монаха.
— Разводку повенчал. Жену, разведенную за прелюбодеяние. Соблазнился — и повенчал. Очень уж жалко ему стало, ну, и сопряг. Им ничего, а его к нам. Попик смирный, немощный попик. А семью жалко, за жестоковыйность отчию — ответствуют младенцы!
Немирович-Данченко Василий Иванович — известный писатель, сын малоросса и армянки. Родился в 1848 г.; детство провел в походной обстановке в Дагестане и Грузии; учился в Александровском кадетском корпусе в Москве. В конце 1860-х и начале 1870-х годов жил на побережье Белого моря и Ледовитого океана, которое описал в ряде талантливых очерков, появившихся в «Отечественных Записках» и «Вестнике Европы» и вышедших затем отдельными изданиями («За Северным полярным кругом», «Беломоры и Соловки», «У океана», «Лапландия и лапландцы», «На просторе»)
Моя книга - не биография Скобелева, а ряд воспоминаний и отрывков, написанных под живым впечатлением тяжёлой утраты этого замечательного человека. Между ними встречаются наброски, которые может быть, найдут слишком мелкими. Мне казалось, что в таком сложном характере, как Скобелев - всякая подробность должна быть на счету, Когда я привел взгляды покойного на разные вопросы нашей государственной жизни. С его убеждениями можно не соглашаться, Но молчать о них нельзя. Сожалею, что условия, среди, которых приходится работать русскому писателю, не позволяют очертить убеждения Скобелева во всей их полноте: они во многом изменили бы установившееся о нем мнение.
В. И. Немирович-Данченко родился в Тифлисе, в семье офицера; учился в Кадетском корпусе. Результатом его частых путешествий по России и зарубежным странам стали многочисленные художественно-этнографические очерки. Немирович-Данченко был военным корреспондентом на трех последних войнах Российской империи — на русско-турецкой войне 1877–1878 гг., на русско-японской войне и на первой мировой войне. Русской армии посвящено много его художественных и документальных произведений, но наибольшую популярность у читателя он приобрел как автор развлекательных исторических романов («Королева в лохмотьях» и т. п.)
В. И. Немирович-Данченко родился в Тифлисе, в семье офицера; учился в Кадетском корпусе. Результатом его частых путешествий по России и зарубежным странам стали многочисленные художественно-этнографические очерки. Немирович-Данченко был военным корреспондентом на трех последних войнах Российской империи — на русско-турецкой войне 1877–1878 гг., на русско-японской войне и на первой мировой войне. Русской армии посвящено много его художественных и документальных произведений, но наибольшую популярность у читателя он приобрел как автор развлекательных исторических романов («Королева в лохмотьях» и т. п.)
Немирович-Данченко Василий Иванович — известный писатель, сын малоросса и армянки. Родился в 1848 г.; детство провел в походной обстановке в Дагестане и Грузии; учился в Александровском кадетском корпусе в Москве. В конце 1860-х и начале 1870-х годов жил на побережье Белого моря и Ледовитого океана, которое описал в ряде талантливых очерков, появившихся в «Отечественных Записках» и «Вестнике Европы» и вышедших затем отдельными изданиями («За Северным полярным кругом», «Беломоры и Соловки», «У океана», «Лапландия и лапландцы», «На просторе»)
В. И. Немирович-Данченко родился в Тифлисе, в семье офицера; учился в Кадетском корпусе. Результатом его частых путешествий по России и зарубежным странам стали многочисленные художественно-этнографические очерки. Немирович-Данченко был военным корреспондентом на трех последних войнах Российской империи — на русско-турецкой войне 1877–1878 гг., на русско-японской войне и на первой мировой войне. Русской армии посвящено много его художественных и документальных произведений, но наибольшую популярность у читателя он приобрел как автор развлекательных исторических романов («Королева в лохмотьях» и т. п.)
В публицистических произведениях А.Курков размышляет о настоящем и будущем Украины.
В этой работе мы познакомим читателя с рядом поучительных приемов разведки в прошлом, особенно с современными приемами иностранных разведок и их троцкистско-бухаринской агентуры.Об автореЛеонид Михайлович Заковский (настоящее имя Генрих Эрнестович Штубис, латыш. Henriks Štubis, 1894 — 29 августа 1938) — деятель советских органов госбезопасности, комиссар государственной безопасности 1 ранга.В марте 1938 года был снят с поста начальника Московского управления НКВД и назначен начальником треста Камлесосплав.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Как в конце XX века мог рухнуть великий Советский Союз, до сих пор, спустя полтора десятка лет, не укладывается в головах ни ярых русофобов, ни патриотов. Но предчувствия, что стране грозит катастрофа, появились еще в 60–70-е годы. Уже тогда разгорались нешуточные баталии прежде всего в литературной среде – между многочисленными либералами, в основном евреями, и горсткой государственников. На гребне той борьбы были наши замечательные писатели, художники, ученые, артисты. Многих из них уже нет, но и сейчас в строю Михаил Лобанов, Юрий Бондарев, Михаил Алексеев, Василий Белов, Валентин Распутин, Сергей Семанов… В этом ряду поэт и публицист Станислав Куняев.
Статья посвящена положению словаков в Австро-Венгерской империи, и расстрелу в октябре 1907 года, жандармами, местных жителей в словацком селении Чернова близ Ружомберока…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«На кладбищах» (1922) — так скорбно назвал свою новую рукопись воспоминаний, оказавшись в изгнании, патриарх русской литературы, популярный романист и талантливый корреспондент многих газет и журналов Василий Иванович Немирович-Данченко (1844/45 — 1936). В своей искренней книге-документе писатель соединил два века, представив их нам живыми портретами выдающихся сынов России. Среди них — полководец М. Д. Скобелев, с кем он дружил и совершат ратные походы, государственные деятели, министры М. Т. Лорис-Меликов и Д А Милютин, писатели Н.