Святые Горы - [2]

— Отчего же?

— А коли, не в пример прочим, читали, то таковой текст у него во главе второй отыщете. Посему именно иноку равнина не подобает. На низу нам не добро быти. Вверху дух питается, внизу плоть, а дух отягощается. На верху гор даны бысть ему крылья. И этого текста не знаете?

— Не знаю.

— И не можете знать! — засмеялся монах густым, жирным, точно маслом смазанным баском. — И не можете знать, потому неоткуда. Ибо это я, по малоумию своему, из головы!.. И даны бысть ему крылья — да возлетит!

Прошлое

Успенский монастырь у нас почти неизвестен.

Мало кто из северян посещал этот дивный уголок, хотя художник-природа создала в нем нечто действительно великолепное. Поросшие дубовыми лесами крутогорья правого берега Донца возносятся здесь пятью громадными меловыми скалами, в которых человек, во время оно, пробил себе норы, ходы снизу вверх, спасавшие его от нашествия половчан, от набегов злой татарвы пещеры на высоте воздушной, откуда на восемьдесят верст вперед видны дремлющие под солнечным светом дали. В шестнадцатом столетии, по преданию, здесь уже была обитель, а гораздо ранее на меловых скалах и в захолустьях у лениво струящегося Донца спасались отцы-пустынники, обревшие образ святителя Николая. Имя «Святых гор» впервые официально встречается в Книге большого чертежа, в 1547 году. На Святые горы в то время уже выставлялась стража от городов Рыльска и Путивля, охранявшая эту окраину от крымцев. Филарет, архиепископ Харьковский, полагал, что пещеры в Донецкой скале были ископаны ближайшими последователями преподобных Антония и Феодосия Печерских, а в XIV веке здесь уже существовал монастырь. Убогий храм его, в те отдаленные времена, был сплошь охвачен кругом дубовою чащею; первым инокам приходилось бороться не только с набегами кочевников, но и с могучим лесным царством, наступавшим на обитель отовсюду бесчисленными полчищами своих вековых великанов. Тем не менее о начале монастыря, о том: «кто оное пустынное жительство изобрел и в горе сей церковь устроил», никаких сведений более или менее точных нет «за многими татарскими нахождении и разорении». Из Синодика Святогорского известно только, что уже в 1624 году черный поп Симеон с братиею получал здесь царского жалованья: ржи по двенадцати четвертей, овса по стольку же и, между прочим, из «кабацких» доходов денежного подаяния десять рублев. В одной из меловых скал открыли глубокую подземную пещеру, в которой, как оказалось, еще до основания обители был храм. Несколько веков в безмолвии и мраке ее не слышалось ни одной молитвы, не теплилось ни одной лампады, и только лет сорок назад церковь восстановлена в прежнем виде. Во времена оны, когда святые иноки заботились не об одном благолепии храмов и приумножении благ земных, а стояли стражею на рубеже русской земли — и тут были нарыты монахами батареи, коими правили пушкари из черноризцев. Еще в прошлом столетии в монастыре хранились три медных и одна чугунная пушка. Воинственные монахи Святогорья, случалось, даже у крымцев и нагайцев отбивали целые косяки коней; а русские пленники, бежавшие от мусульман, находили здесь верный приют. Как Соловки на севере были исстари прибежищем для замученного крепостного мужика, так и Святые горы на юге скрывали всех, гонимых Униею, а порою и донцев, преследуемых царскими приставами. В одной из грамот по этому случаю даже изображено: «А будет донецкие воры-черкасы учнут к ним проситься в монастырь для моления — и они бы черкас в монастырь не пущали и от них отговаривались всяким обычаем». Впрочем, усердные молитвенники воры-черкасы не раз и сами грабили монастырь. Так, в 1644 году они явились в обитель, сначала отслужили молебны, честь честью, а потом, подумав, нашли, что пустынножителям, приявшим на себя чин ангельский, вовсе не к лицу мирские блага. По этому резонному соображению они ограбили монастырь дотла.

Благочестивые донцы и после не раз облегчали таким образом инокам пути в царствие небесное. Они, впрочем, никому не давали пощады. Так, помолясь, они напали и на русского посланника, возвращавшегося из Царя-града, а немного спустя умертвили ехавшего в Россию турецкого посла с его шестью сановниками. В те времена Святогорский монастырь стоял на крымской земле, и русские цари называли его обителью «что за чертою», то есть за границею. Будучи, таким образом, передовым, зарубежным форпостом нашим, Святогорье сослужило большую службу России. Уже не говоря о том, что тысячи полонянников-беглецов находили себе защиту за его стенами, на неприступных скалах, игумены обители занимались еще чисто политическим шпионством. Они разузнавали о намерениях крымцев и, не медля, доносили о том белгородским воеводам; посылали переодетых и хорошо знакомых с татарским обычаем полонянников в орду — и эти приносили тоже сведения о силах, собиравшихся для набегов на наши рубежи. Татары, впрочем, не оставались в долгу. Так, в 1679 году они напали на обитель и, встреченные огнем иноков, недурно управлявшихся с пушками, взяли штурмом монастырь, обобрали его и увезли с собою воинственного архимандрита Иоиля и братию… и впоследствии не раз «сакмы» воинских людей чинили всякие обиды и уводили монахов в полон. Зачастую святые отцы пускались в погоню на ладьях и на конях и отбивали таким образом своих полонянников. В это время уже монахам принадлежало множество угодий. Они владели всею землею по Донцу верст на пять кругом, к ним были приписаны села, им были отказаны и рыбные ловы, и промыслы, и кладези Славянские, в которых и тогда уже добывалось достаточно соли. Особенно повезло в этом отношении монастырю в тяжелую годину 1718 г., когда «грехов наших ради, попущением Божиим мор велик начася в Бахмуте и в Тору, а потом и в Изюме и в окрестных градех и селех». В эту пору обитель воссияла, аки адамант, и мнозими пожертвованиями приукрасилась.