Святой язычник - [60]

Анна накрыла Владимира пуховым одеялом и уже собралась прилечь сама, как вдруг вошел Добрыня. Принцесса всполошилась, но воевода одобряюще улыбнулся и похвалил:

– Молодец!

– Так ты нарочно?! – чуть не задохнулась Анна от возмущения.

– Тихо, тихо – князя разбудишь, – успокаивающе произнес дядька и пояснил: – Таков обычай. Теперь ты – настоящая жена Владимира.

– Ну, спасибо! А то я не знала.

– Ладно, не серчай. Мне с тобой потолковать надобно.

– Другого времени не нашлось?

– Откуда? Ты у нас прямо нарасхват: то Владимир, то Рогнеда, то Мимолика…

– Да ты, я посмотрю, глаз с меня не спускаешь.

– И то верно. Как же иначе тебя сберечь и защитить?

– От кого? – изумилась принцесса.

– Еще узнаешь, – уклончиво ответил Добрыня. – Я о другом хочу попытать.

– О чем же?

Только сейчас Анна полностью успокоилась и внимательно посмотрела на воеводу.

– Что ты мыслишь о сегодняшнем обряде?

– Признаться, я в полном недоумении. Как можно силой гнать народ на крещение?

Воевода хитро прищурился:

– Никто никого гнать не будет. Все по своей воле пойдут.

– Все настолько послушны и преданы Великому князю?

– Не в том дело. Владимир хоть и горяч, да умен. У нас жены взаперти сидят и в окошки глядят. А тут сам Великий князь гулянье им устроил. И не просто устроил, а приказал. Мужьям-то и возразить нечего. Теперь жены и сами пойдут, и мужей за собой потащат. В кои-то веки баб на волю выпустили.

– Что ж, посмотрим… Только верить все равно насильно не заставишь.

– Вот тут ты верно молвишь. Потому и навестил тебя.

– Чем же я смогу помочь?

– Мудрым словом и добрым делом.

– Я же не проповедник.

– Еще какой! Без тебя и христианства на Руси не было бы.

– Но я даже не игуменья.

– И не надо. У нас тем, кто в рясе, не сильно-то и верят.

– Странно. А почему?

– Священники сами не признают наших обычаев. Игрища отринули, обряды заклеймили. Девку и ту умыкнуть нельзя. Так скоро и вымрем.

– Видно, порочны языческие игры и нет в них ничего, кроме греха.

– Ну, не скажи: наши веры сильно схожи.

– И что же у них общего?

Добрыня не спеша разгладил длинную и густую бороду:

– Не силен я в греческой вере, только рай и ирей – на небесах. И ад – в подземном царстве. Правда, у вас там правит сатана, а у нас – ящер Юша, да дело ведь не в названии. Суть-то едина.

– Суть как раз разная, – не согласилась принцесса, – языческие боги – просто идолы, а Святая Троица – Бог истинный.

– Пусть и так, только до людей это не скоро дойдет. А внешнее сходство налицо. Святая Мария родила Христа, а Мокошь – богиня плодородия, Перун Громовержец и Георгий Победоносец – покровители воинства, святой Власий и Велес оберегают скот. Даже имена почти совпадают. Зачем же их ссорить? Не потому ли Русь так близко к сердцу приняла греческую веру, что она как родная?

– Ты говорил об этом митрополиту? – уже с нескрываемым интересом спросила Анна.

– И не раз, да все без толку. Не хочет и слышать о наших обычаях, а зря. Не плюй в колодец – напиться придется.

– Хорошо, – кротко молвила принцесса, – я сегодня же его навещу.

– Навести, да и сама помысли, как примирить наших богов. Тогда и толку будет больше, и крови меньше.

Добрыня и Анна проговорили до рассвета и с тех пор стали друзьями и союзниками. А с первыми лучами встал Великий князь. Зевнул, потянулся и, как ни в чем не бывало, весело воскликнул:

– Вы уже в сборе? Прекрасно!

Они втроем вышли на высокое крыльцо. С него открывался великолепный вид на Днепр. К нему по всем дорогам и тропинкам спускались люди в праздничных нарядах. Рано привыкли просыпаться на Руси и в будни, и в праздники. Вот и сейчас, в било еще не вдарили, а народ уже встал, умылся, приоделся и спозаранку направился к реке. Прав оказался Добрыня: шли целыми семьями. Мужи шествовали во главе, за ними – статные жены в высоких кокошниках, как правило, с грудными младенцами на руках, а следом семенила детвора в сопровождении теток и дядей. Был тут и Гриня со всем семейством. Мать Заряна поручила ему вести козу, чтобы не потерялась и никого не боднула. Коза блеяла и норовила вырваться, но Гриня обкрутил веревку вокруг рогов и крепко держал ее на коротком поводке. Видимо, поняв, что сопротивление бесполезно, коза послушно пошла за мальчиком.

– Что я говорил! – стал похваляться Владимир. – Все креститься повалили! Весь Киев предан мне и послушен.

– Да, и коней с собой прихватили, – заметил вдруг Добрыня. – Заодно и скот решили окрестить.

И в самом деле, многие горожане вели под уздцы лошадей, гнали перед собой коров и волов, тянули на веревках коз и овец.

– Они что, насмехаться надо мной вздумали?!

На Владимира накатил приступ неукротимого гнева. Лицо стало пунцовым, ногами едва пол не проломил, а руками так яростно впился в перила крыльца, что содрал несколько ногтей. По всему было видно, что вчерашний хмель ударил в голову. Анна и Добрыня, как могли, старались успокоить Великого князя, но и они были встревожены.

– Похоже, они не отделяют себя от этих животных, – предположила Анна, – и живут с ними одной жизнью.

– Да, как скотина, – поддакнул Добрыня и зло пошутил: – С утра крестят, а на обед, глядишь, и съедят.

Он вдруг хлопнул себя по лбу: