Святой самозванец - [43]

«Скажи мне, как ты умрешь, и я скажу тебе, кто ты такой». Это слова мексиканского нобелевского лауреата Октаво Паса. Благодаря этим смертям, по мнению Франсиско, Чипультепек стал источником огромной национальной гордости.

Через час, когда они добрались до места, Корал озадаченно нахмурилась:

— Разве это не спортивный стадион?

— Теперь — да. Cuidad deportiva. Когда мы с Луисом жили здесь, он назывался Borda de Xochiaca, самая большая и грязная свалка на свете. Она находилась в прекрасном городе Несауалькойотль, что значит «ненасытный койот», по имени одного мексиканского принца. До 2006 года, когда у Карлоса Слима и некоторых других людей проснулась совесть, весь город был колыбелью национального безразличия. Мы для краткости называем его Неса. Он зародился как город скваттеров и стал одной из самых больших трущоб в мире, хотя и не единственной здесь. Мехико окружен трущобами и свалками. Мы называем их barsurero.

— Не могу представить себе людей, живущих в таком месте.

— Тебе и не придется.

Франсиско включил зажигание и поехал сначала на восток, потом на север. Вскоре Корал с изумлением смотрела в лобовое стекло, пока джип трясся по немощеным улицам, заваленным мусором и ржавыми машинами. Стая бродячих собак расступилась при их приближении. Впереди Корал увидела гору отбросов, по которой ползали люди, в большинстве своем дети. Один остановился и позвал друзей, которые выстроились в шеренгу и наблюдали за незнакомцами. Когда джип подъехал ближе, они закричали: «Франсиско! Это Франсиско!»

Джип добрался до вершины холма намного раньше детей. Франсиско развернул его и остановился. Впереди Корал увидела серый город, кое-где виднелись пятна красного, оранжевого и синего цвета. Он состоял из хижин, построенных из деревянных обломков и гофрированного металла. Их цвет был единственным средством борьбы с нищетой, и Корал не только видела, но и чувствовала ее запах, как будто то, что выделяли тела и души людей, насыщало воздух. Из одной хижины доносились пронзительные звуки панк-рока. Франсиско сказал, что это играет «La Banda» — достопримечательность города. Корал почти не понимала слов песни:

…Ты не можешь петь. Ты не можешь думать.

Пока существует правительство, оно делает тебя больным.

Оно делает тебя пустым. Оно убьет тебя, если сам не умрешь…

Дети-попрошайки быстро окружили джип. Они были грязны. Некоторые одеты в лохмотья.

— Дай нам мешочек, — обратился Франсиско к своему человеку на заднем сидении.

Там были монеты.

Дрожа от зрелища этой нищеты и от ярости музыки, Корал сказала:

— Я помогу тебе раздать их.

Дети столпились вокруг них, и вскоре Корал уже плакала, раздавая монеты из окна, а дети говорили ей:

— Que Dios te beniga, madre, — «Благослови тебя Бог, матушка». — No llores, — «Не плачь», — говорили некоторые.

— Где мы? — спросила она у Франсиско.

— Мы в Чимальхуакане. Его еще никто не спас. Правительство очень устроило бы, если бы все они уехали отсюда и тайком пробрались в США. В конце концов треть экономики обеспечивают эмигранты, посылающие домой деньги. Мы с Луисом помогаем им именно в этом.

— Ты все время сюда приезжаешь?

— Я родился в Несе, когда он был точно таким же. Мы с Луисом убежали оттуда с божьей помощью.

Корал огляделась вокруг и попыталась представить себе Франсиско и Луиса, роющихся в горах мусора в поисках пищи и просящих милостыню на улицах, но не смогла.

— Как вам удалось выбраться отсюда?

— Его отцу в молодости повезло, он побеждал на гоночном треке. Этого оказалось достаточно, чтобы наша семья перешла в разряд людей среднего класса.

— Твоей семье его отец тоже помог?

Казалось, Франсиско сначала не понял, потом объяснил:

— В Мексике семья включает дедушек и бабушек, дядюшек и тетушек, двоюродных братьев. Мы переехали в город-спутник, где расположены торговые центры. Луис поступил в университет первым из нашей семьи. Потом произошла девальвация песо 1982 года. Мы все потеряли. Луис бросил учебу, нашел работу в роскошном отеле. Он познакомился с этим человеком, Теомундом Брауном, и делал для него все. Тот увез Луиса в Нью-Йорк. На время вся наша семья была спасена и многие наши друзья. Затем случилось сильное землетрясение 1985 года. Оно уничтожило все, что мы имели.

— Te bendiga, madre; te bendiga, padre[56], — кричали дети, получая монеты.

Крохотная девчушка с большими, красивыми, больными глазами добралась до дверцы и протянула руку. Переполняемая чувствами, Корал сняла с шеи золотую цепочку с бриллиантом в три карата и положила ее в ладони девочки.

— Корал! — Франсиско скорбно прикоснулся к ее опустевшей ложбинке между грудей. Девочка жалобно смотрела на камень, подняв брови, уголки ее рта опустились.

— Неверный поступок, — вздохнула Корал, взяла у нее цепочку с камнем, бросила ее в сумочку и вручила девочке стодолларовую купюру. Девочка с улыбкой упорхнула прочь.

Когда мешочек с монетами опустел, человек Франсиско высунул дуло ружья в окно и выстрелил в воздух. Дети разбежались, но Франсиско наградил его таким грозным взглядом, что Корал сомневалась, что этот человек когда-нибудь снова выстрелит, когда рядом дети.