Святой Ириней Лионский. Его жизнь и литературная деятельность - [33]

Однако не только асийские Церкви приняли от Поликарпа^церковное учение. К числу хранителей и преемников его в передаче апостольского предания св. Ириней причисляет и себя. Об этом говорит ближайшая связь речи. В самом деле, зачем иначе ему было упоминать о себе, да еще вместе с именем Поликарпа, говоря о Смирнской церкви как хранительнице церковного Предания? Нашу мысль подтверждает и союз καί (καί ήμεΐς), который, равняясь русскому «тоже», ставит св. отца на одну линию, а, может быть, включает и в число преемников Поликарпа («которые были преемниками Поликарпу до настоящего времени»). На то же указывает и содержание всего отдела (гл. 3-5), откуда взята приведенная выше выдержка. Св. Ириней, как мы уже отмечали, желает довести цепь Предания до себя и своего времени (ad nos), старательно подчеркивает, что теперь (νυν, usque nunc) «у нас» (apud nos) истина, полученная от апостолов, хранится в чистоте. Вероятно, что эти ad nos, apud nos относились не только к его времени, но и к нему самому вместе с его галльской паствой.

Этого и естественно было ожидать от св. отца. В Contra haereses и, в частности, в III книге он опровергает гностиков. Еретики проповедовали свои взгляда. В противоположность им Ириней предлагает истинное христианское учение. Само собой понятно, что он мог иметь какой-либо авторитет среди них и сам говорить с уверенностью лишь в том случае, если излагаемые им пункты вероучения являлись точным выражением общецерковного верования, т. е., другими словами, если еретики и сам он видели в нем хранителя апостольского предания.

Не менее рельефно этот взгляд проводится св. Иринеем в отрывке из его письма к Флорину.[441]

Желая опровергнуть ложные взгляды еретика, св. отец ссылается на то, что «такого учения не передавали (Флорину) бывшие до нас пресвитеры, которые обращались с самими апостолами», между прочим Поликарп. Однако на этом Ириней не останавливается. Ведь и Флорин, подобно ему, был слушателем Поликарпа и мог поэтому сослаться на епископа Смирнского в подтверждение своих воззрений. Кто же прав, он ли или Ириней, доказывающий, что такого учения ни Поликарп, ни пресвитеры никогда не передавали? Ириней, конечно, считал правым себя, а чтобы убедить и Флорина в этом, начинает далее подробно говорить о своих отношениях к Поликарпу. Они были настолько близкими, что не может быть сомнения в том, что именно он, Ириней, является теперь истинным свидетелем и хранителем апостольского учения, проповеданного Поликарпом и пресвитерами. Поэтому, если он утверждает о несогласии учения Флорина с преданием пресвитеров, то значит так и обстоит дело в действительности. Таким образом, уже общая связь речи св. отца говорит о нем как хранителе и преемнике апостольского предания.

Вполне подтверждают это и отдельные фразы отрывка. Ириней старательно подчеркивает, что «тогдашнее (время знакомства с Поликарпом) он помнит тверже, чем недавнее», приводит подробности «о месте, где сидел и разговаривал блаженный Поликарп», его походке, образе жизни, даже внешнем виде, его беседах к народу и т. д. А что означают выражения «по милости Божией я всегда сохраняю их (слова Поликарпа) в свежей памяти» или «могу засвидетельствовать перед Богом», как не желание еще более укрепить в сознании адресата мысль о себе как надежнейшем свидетеле, верно передающем слова и мысли Поликарпа и пресвитеров?

Фактическим хранителем церковного Предания оказывается Ириней и в отрывке из его послания к папе Виктору по поводу пасхального спора. «Когда блаженный Поликарп, — говорит он, — при Аниките приходил в Рим, то оба они и относительно других предметов немного спорили между собой, но тотчас согласились, а об этом вопросе (пасхальном) и спорить не хотели, потому что ни Аникит не мог убедить Поликарпа не соблюдать того, что он всегда соблюдал, живя с Иоанном, учеником Господа нашего, и обращаясь с другими апостолами, ни Поликарп не убедил Аникита — соблюдать, ибо Аникит говорил, что и он обязан сохранять обычаи предшествовавших ему пресвитеров. При всем том они однако же находились во взаимном общении; так что Аникит по уважении к Поликарпу позволил ему совершать в (своей) Церкви Евхаристию, и оба они расстались в мире, равно как в мире со всею Церковью находились и соблюдавшие тот обычай, и несоблюдавшие».[442]

Этот рассказ приведен св. отцом в подтверждение той мысли, что предшественники Виктора и Иринея — епископы — сохраняли между собою мир, несмотря на разницу в обрядах, и что, поэтому, вообще нужно жить всем христианам в мире, так как «разногласием относительно поста лишь утверждается ед иномыслие веры».[443] Судя по подробностям, какие приводит св. отец («немного спорили», «Аникит говорил» , «Аникит позволил совершать Поликарпу в Церкви Евхаристию»), можно думать, что Ириней сам присутствовал при этой встрече и передает здесь то, что видел и слышал лично; таким образом, снова ссылается на свои воспоминания и говорит о связи своей с Поликарпом.[444]

Но считать себя и быть в действительности хранителем апостольского предания может лишь тот, кто в течение продолжительного времени получал наставление у своего предшественника. Поэтому, высказывая такую мысль о себе, св. Ириней тем самым вполне подтверждает сообщение о нем Евсевия, Иеронима и Martyrium’a Polycarpi. Он, действительно, был учеником епископа Смирнского, и настолько долгое время, какое требуется для усвоения Предания.