Святой Ириней Лионский. Его жизнь и литературная деятельность - [130]
В 1903 г. появилась еще работа Е. Фея (Feye): «Introduction a l’Etude du gnosticisme» (Paris). Автор, излагая (между прочим) историю вопроса об.источниках Иринея, не добавляет однако от себя чеголибо нового.
Из русских ученых специальным исследованием настоящего вопроса никто ,не занимался. Есть только несколько мимоходных замечаний на эту тему в работах о гностицизме М. Посновав Судя по ним, автор признает зависимость св. Иринея от «Синтагмы» Иустина, хотя основывается в данном случае исключительно на работах Липсия, Гильгенфельда и Гарнака, не подвергая их разбору и не приводя собственных доказательств.[1632]
Такова, история разбираемого вопроса. Как мы видим, согласия и единства нет даже во взглядах сторонников зависимости Иринея от «Синтагмы» Иустина, не говоря уже о Кунце. Липсий оставляет свою первую гипотезу и меняет ее на другую, отличную от. прежней. Не сходятся авторы и между собой. Гарнак опровергает и отвергает доказательства Липсия; этот пишет контр-опровержение. Гильгенфельд отвергает вторую гипотезу Липсия и защищает первую.
Самая зависимость трактуется также различно. Липсий понимает ее в форме заимствования без самостоятельной обработки; Гарнак, по-видимому, допускает последнюю.
Да и. объем обоих рассматриваемых отделов в отношении зависимости их. от «Синтагмы» не определен окончательно и у всех одинаково. В первом труде своем Липсий признает заимствованными гла-вы 22-27, но уже сам исключает из них 25, 4-6; 26, 2 и даже 26, 3 (учение Карпократа, упоминание о Марцеллине, места о евионитах и николаитах).[1633] А во втором труде исключенными — и то под вопросом — оказываются только отделы о николаитах и евионитах, т. е. лишь два параграфа главы 26 (26,2-3).[1634] Гарнак, напротив, расширяет объем самостоятельно составленных параграфов, включая в них кроме 25, 6[1635] также всю главу 26[1636] и даже § 1 гл. 27.[1637] Гильгенфельд к его счету прибавляет снова карпократиан (25, 4-5).[1638] Гейнрици распространяет зависимость Иринея от «Синтагмы» на главы 11-12 .целиком. Но уже Липсий исключает из них § 4 гл. 11 и § 2 гл. 12; а Гильгенфельд оставляет лишь три первые параграфа главы 11.
Эти несогласия и противоречивость в суждениях сами по себе уже наводят на сомнение в том, действительно ли св. Ириней при написании глав 11-12 и 22-27 зависел от «Синтагмы» Иустина.
Но обратимся к разбору тех оснований, по которым сторонники этой зависимости делают свои выводы. Сначала рассмотрим доказательства защитников мысли о заимствовании.
Все их можно подразделить на два рода. Одни приводятся в подтверждение того, что св. Ириней названные отделы вообще заимствовал из другого раннейшего сочинения; другие указывают частнее, что таким источником была именно «Синтагма» Иустина. Так как инициатива в создании гипотезы о заимствовании принадлежит Липсию, и доказательства его изложены полнее, чем у других авторов, то мы рассмотрим их в том порядке, как они представлены в первом и втором (особенно о главах 11 -12) его ересеологических трудах.
Начнем с глав 22-27.
Первым основанием к признанию зависимости и использования св. Иринеем при написании этого отдела какого-то постороннего источника, как мы видели, служит у Липсия указание на то, что главы эти занимают исключительное положение, имея свое особое «введение» (22, 2) и «заключение» (27, 4). Мысль эта отчасти верна. Действительно, с 22,2 начинается новая часть I книги «Против ересей». «Так как весьма сложное и многообразное дело открыть и обличить всех еретиков, а я намерен опровергнуть их всех, сообразно с их характером, то я счел необходимым прежде изложить об источнике и происхождении их для того, чтобы ты, зная их возвышеннейшую Глубину, понимал природу дерева, произведшего такие плоды» (системы валентиниан, действовавших в Галлии).[1639] В 27,4 же стоит: «Так как он один (Маркион) отважился открыто искажать Писания и бесстыднее всех клеветать на Бога, то я намерен особо опровергнуть его, обличая собственными его сочинениями, и с помощью Божией разрушить его учение на основании речей Господа и апостолов, которые самим же им уважены и употребляются у него. Но теперь я по необходимости упомянул о нем, чтобы ты знал, что все, которые каким-либо образом искажают истину и повреждают проповедь Церкви, суть ученики и последователи самарянина Симона-волхва. Хотя они и не объявляют имени своего учителя для обольщения других, но преподают его учение. Они пользуются именем Христа как приманкой, но разным образом вводят нечестие Симона и чрез то губят многих, коварно распространяя свое учение под прикрытием доброго имени и подавая под сладостью и красотою имени горький и злой яд змия, первого виновника отпадения».[1640]
Однако называть первый параграф «введением», а второй «заключением», значит преувеличивать их значение. В действительности 22,2 служит простым переходом к дальнейшему. В предыдущих главах св. Ириней излагал учение современных ему представителей гностицизма валентинианской школы. Теперь он желает показать их источник и происхождение, т. е. представить учение их предшественников по распространению гностицизма или, как он выражается в 31,3, «доказать, что они происходят от таких-то матерей, отцов и дедов и обнаружить их учение».
