Святой и грешница - [95]

— Твой отец вернулся раньше и встретил меня сообщением о том, что ты ушла в монастырь цистерцианок, отказавшись от мирской жизни. Он был поражен этой новостью и выпытывал меня, что случилось. Я был в отчаянии: жизнь стала серой и пустой. Твой отец обвинял меня в твоем решении и не хотел больше видеть меня среди рыцарей. Но в чем была моя вина? Я нечего не сделал! С того дня я задаю себе один и тот же вопрос: что подтолкнуло тебя к такому шагу? И почему ты сейчас вернулась?

Она молчала. Он взял ее за руку.

— Элизабет, я знаю, что ты очень любишь своего отца и еще больше привязалась к нему с тех пор, как твоя мать переехала к своему супругу в город, но все же ты не можешь не видеть его промахов! Мы отвернулись от него и объединились, чтобы положить конец его деяниям. Он плохой правитель и плохой хозяин, и ты это знаешь. Капитул занимает правильную позицию! Ты поэтому порвала со мной, ничего не объяснив?

Что она должна была ему ответить? Так много открытых вопросов! Возращение его старшего брата, который, как ей было известно, уже несколько лет являлся членом капитула, позволило ей немного повременить с ответом. Иоганн подошел ближе, поздоровался с ней, рассматривая с любопытством, но Элизабет ограничилась несколькими словами вежливости. Вдруг ей что-то бросилось в глаза. Она перевела взгляд с Иоганна фон Вертгейма в длинном одеянии каноника на его младшего брата, одетого так же. Ни один рыцарь не стал бы расхаживать в таком длинном платье! С трудом переведя дух, Элизабет высвободилась из его рук.

— Ты поменял меч на крест?

— Да, — кивнул Альбрехт фон Вертгейм. — Твой отец не хотел больше видеть меня среди рыцарей, когда заметил, что я симпатизирую его противникам, к тому же ты ушла в монастырь, разорвав нашу помолвку. Что мне оставалось делать, кроме как пойти по стопам брата?

— Значит, теперь ты член капитула?

— Да, хотя я еще только учусь.

Элизабет достаточно знала о политике, чтобы понять, что это кому-то — вероятно, старому графу фон Вертгейму — стоило немалых денег.

Она неуверенно улыбнулась.

— Ты теперь каноник.

Он измученно кивнул. Элизабет пыталась убедить себя в том, что это хорошо. Дороги назад к старой жизни не было! Она провела год не в монастыре, молясь за спасение своей души, а в борделе! Сейчас она была подавлена и с трудом сдерживала слезы.

— Твой яркий наряд говорит о том, что ты больше не вернешься в монастырь? — спросил он с надеждой в голосе и снова взял ее за руки.

— Не знаю, не торопи меня.

Монастырь. Может, это именно то место, куда можно уйти? Чтобы зализать свои раны и покаяться в грехах?

— К которым тебя вынудили! — возразил своенравный голос внутри нее.

Епископ мог бы это уладить. «Мой отец, с которым я едва не предалась разврату», — с отвращением подумала она. Он был отвратителен, как похотливое животное. Как все мужчины, когда их похоть в чреслах руководит их действиями. Но это был ее отец! Да, епископ Иоганн фон Брунн, который из-за своего ветреного образа жизни, расточительности и многочисленных содержанок закладывал свой город и пил кровь из горожан и капитула. Альбрехт был прав, когда говорил, что он плохой правитель и плохой хозяин, но, несмотря на это, в Элизабет поднималось возмущение.

Разве раньше она не видела пороков своего отца или не хотела видеть?

Иоганн прервал наступившее молчание.

— Я не хотел бы тебя торопить, брат, но нам нужно отправляться домой. Епископ будет не очень рад предоставить нам ночлег, а если и предоставит, то неудобное место, которое в прошлом году занимали городские советники!

Элизабет хотела сказать, что ее отец никогда не поступил бы так гнусно, но слова застряли у нее в горле. Он сделал это! Он бросил в тюрьму делегацию, которую сам же пригласил на переговоры в крепость, чтобы шантажировать город. Без всяческих причин он несколько месяцев томил советника Майнталера в глубокой темнице под сторожевой башней.

— Почему вы здесь, в крепости, если вы являетесь противниками епископа? — неожиданно пришло ей в голову, но она не произнесла слов «моего отца».

— Вместе с настоятелем фон Ротенганом, суперинтендантом фон Масбахом и канониками Воитом и фон Векмаром мы пытались образумить епископа. Не знаю, слышала ли ты о том, что он не выполнил последний договор, заключенный с советом и капитулом. Так дальше продолжаться не может. Горожане не доверяют свою защиту городской стене, так как на границе города подкарауливают заимодавцы епископа и насильно увозят их в свои замки, чтобы собрать хотя бы невыплаченные проценты.

— И как прошел ваш разговор? — спросила Элизабет.

— О, епископ был очень любезен и велел приготовить для нас сытный обед. Великодушный хозяин! Он дал нам высказаться, но, уверяю, он не слушал нас: его мысли витали в другом месте. Улыбаясь, он уверял, что все не так плохо. Мы попытались договориться с ним мирным путем и напомнить о нашей клятве верности! — Щеки Альбрехта горели от гнева.

— Не успели унести последнее блюдо, как он поднялся, хотя настоятель еще не договорил и, сказав что-то о важном подарке, ушел!

Элизабет опустила голову, чтобы он не увидел, как покраснели ее щеки. Она точно знала, что за «подарок» выманил епископа из-за стола. Братья фон Вертгейм, напротив, не имели об этом понятия: они ничего не знали о ловушке, в которую должен был попасть епископ! Это была идея каноника фон Грумбаха? Или к этому все же причастен настоятель?