Святой и грешница - [94]

«Дочь епископа!» — стучало в ее голове, но не приносило радости.

— Шлюха епископа! — зловеще шипел голос.

О господи! Элизабет должна была бежать, исчезнуть из крепости, пока ее кто-нибудь не узнал. Какие-то ситуации начали для нее проясняться. Мадам, должно быть, как-то узнала о ее прошлом. Ей удалось открыть медальон? Если да, то ее реакция становится понятной. А каноник фон Грумбах? Он тоже был в курсе? И сознательно отправил ее в крепость в руки собственного отца?

Епископ и его собственная дочь в одной постели! Церковь на многие вещи закрывает глаза: на роскошь и расточительство, на содержанок и внебрачных детей, но распутство с собственным ребенком, это не то, с чем не моргнув глазом примирится папа римский. Особенно сейчас, когда время антипап прошло и греховный Александр был в прошлом. Церковь возрождалась, стремясь к реформам.

Вот оно! Элизабет остановилась. Вот объяснение! Конечно же, Ганс фон Грумбах узнал ее, вероятно, даже в первую их встречу в доме настоятеля, и проявил больше фантазии, в отличие от настоятеля, которому даже не пришло в голову, что за личиной шлюхи может скрываться пропавшая дочь епископа. А у Ганса фон Грумбаха был острый глаз и еще более острый ум. В первое же утро он заметил медальон и умело расспрашивал ее, пока не убедился, что его догадка верна. А когда судьба привела Элизабет к нему в руки, он выжидал, пока не представился подходящий случай применить свое тайное оружие.

Элизабет медленно ступала по коридору, ведущему ко входу. Ей стоило рискнуть или велика опасность встретить на улице кого-то, кто попытается ее остановить? Она посмотрела на себя: ничего в ее наряде не выдавало цели визита. К сожалению, вуаль осталась в покоях епископа. Будь что будет, она попытается. Чем быстрее она покинет крепость, тем лучше. Элизабет надеялась, что стражники у ворот не встанут у нее на пути. Что с ней будет потом, об этом она пока не думала. Для начала ей нужно выбраться отсюда, из места, где ее накрыло столькими воспоминаниями.

Элизабет как раз повернула на лестничную площадку и подобрала платье, чтобы сбежать вниз по лестнице, когда из большого зала на площадку вышли двое мужчин.

— Элизабет? — В голосе было столько удивления. Второй раз он прозвучал более уверенно: — Элизабет!

Она сразу узнала голос молодого рыцаря, у которого снова было имя: граф Альбрехт фон Вертгейм.

— Это невозможно! — воскликнул выходивший вместе с ним его старший брат Иоганн.

Земля у ее ног не разверзлась, чтобы поглотить ее с позором, поэтому она отвернулась и побежала дальше. Споткнувшись, Элизабет едва не рухнула с лестницы, но в последний момент удержалась и помчалась дальше между базиликой и караульным помещением, не отрывая глаз от ворот. Она знала, что быстрые шаги за спиной ей не слышатся: он бежал за ней. Как ей выиграть этот забег?

— Элизабет! Да остановись ты!

Он был совсем близко. Она попыталась бежать еще быстрее, но у нее закололо в груди. Рыцарь схватил ее за руку, и она едва не упала.

— Элизабет! Неужели это правда? — Он повернул ее к себе и посмотрел при свете факела, прикрепленного к стене у входа в высокую сторожевую башню.

— Больше года от тебя не было ни весточки! Ты ничего не хочешь мне объяснить?

Она тоже смотрела на него. Красивые благородные черты лица… Да, он выглядел так же, как и в ее снах. Эти доброта и любовь во взгляде. Элизабет подавила подступающие слезы.

«Рыцарь Альбрехт фон Вертгейм, — подумала она, — которому я клялась в любви и верности».

— Ты вся дрожишь, пойдем в зал, а то еще заболеешь. Ночи еще холодные.

Он обнял ее и повел назад к лестнице, затем в пустой зал. Трапеза закончилась, и гости разошлись. Несколько слуг выносили тарелки и кувшины. Альбрехт усадил Элизабет на стул и отправил слугу за вином и бокалами, затем сел рядом и взял ее за руку.

— Целый год! Я уже потерял надежду, что ты одумаешься и покинешь стены монастыря.

— Монастыря? — переспросила Элизабет, но он не обратил внимания на ее удивление.

— Твой отец сказал мне это, когда я вернулся из похода против гуситов. Ах, Элизабет, мне так хотелось снова увидеть тебя!

— Я была в Праге, — сказала она, немного растерявшись. — Я была в этом походе и в замке, когда его окружили, и в лагере, когда уносили раненых.

— Да, это был мой первый поход восемь лет назад. Сразу после посвящения в рыцари твой отец приказал мне приглядывать за тобой, ведь ты была еще ребенком. Как я сердился на него! Я чувствовал себя таким взрослым и хотел сражаться в первых рядах.

— Да, ты был со мной, — сказала она и улыбнулась.

Теперь на его лице появилось смущение.

— Наверное, уже тогда я влюбился в тебя, и, повзрослев, ты ответила взаимностью на мои чувства.

Элизабет сморщила нос.

— Ты еще раз уходил.

Он кивнул.

— Ты была так несчастна, что твой отец отправил меня на поле боя. Ты спорила с ним, но он не уступил, велев тебе оставаться в крепости.

— Я помню. Мы встретились, и… — Она остановилась и, покраснев, посмотрела на пол.

— Мы дали друг другу обещание, — продолжил он. — Ты обещала ждать меня и выйти за меня замуж, когда я вернусь из похода.

Элизабет замолчала. Что же случилось дальше? Почему ее не было в крепости, когда вернулись воины? Почему она проснулась в борделе?