Святой и грешница - [28]

— Да, я так думаю, — сказала Жанель торжественно. — А как бы иначе я каждый вечер молилась ей и верила в то, что она уготовила для нас другую жизнь — пусть даже под своим покровительством на небесах?

Глава 7

Прошло четыре недели, прежде чем Марта полностью поправилась. Почти три дня она была без сознания и корчилась в судорогах, но старая повивальная бабка не прекращала поить больную травяными отварами, пока не прекратилась рвота. О кровопускании, которое всегда делал банщик в такой ситуации, она была невысокого мнения.

— Какая еще плохая кровь осталась в этом истощенном организме? — причитала она. — Если здесь и есть что-то плохое, то это душа! А ее я вряд ли смогу достать так, чтобы оставить Марту в живых.

— У нее не плохая душа! — возразила Элизабет.

— Вот как? В таком случае ей следует покаяться, когда она придет в себя, и впредь больше не грешить! — фыркнула старуха. Но к Марте в ходе лечения она относилась заботливо и нежно.

— Как она это сделает?

— А разве Бог не наградил нас свободной волей, чтобы мы отличались от животных?

— Так это Бог, а епископ и совет не дают нам возможности измениться и другим путем зарабатывать деньги, чтобы нас приняли люди, считающие себя порядочными, — стиснув зубы, ответила Элизабет.

Темные глаза старухи загорелись.

— Такая удивительно светлая душа в этом приюте греха. Откуда ты, девочка?

— Не знаю.

— Ты не знаешь? Как это? — нахмурила и без того изборожденный морщинами лоб Гертруда.

— Меня нашли и принесли сюда, но я не могу вспомнить, где я раньше жила и кем была.

Старуха взяла Элизабет за руку своими кривыми пальцами и повела ее на дневной свет, падавший в открытую дверь.

— Давай-ка посмотрим. Ты мне кого-то напоминаешь… но нет, это невозможно.

Гертруда вернулась к постели Марты, теперь Элизабет взяла ее за руку.

— Кого я тебе напоминаю? — настаивала она. — Ты знаешь столько людей, тебе известны все семьи Вюрцбурга и предместий. Моя семья, должно быть, ищет меня. Ты ничего не слышала?

Старуха энергично покачала головой.

— Каждый день пропадают люди. Молодежь собирается и уходит отсюда, чтобы найти счастье в другом месте. Глупцы! Но на твой вопрос я отвечу: нет! Я не знаю никого в городе, кто мог бы тебя искать.

Элизабет поникла, на глаза ей навернулись слезы.

— Не грусти. Ты сама сказала: епископ и совет запрещают вам покидать непотребный дом, если вы однажды перешагнули его порог. Какой тебе толк с того, что ты будешь знать свое происхождение? Тебе не станет от этого легче! А теперь помоги мне. Давай посмотрим, прекратилось ли кровотечение.

Элизабет сделала, как ей велели, размышляя о том, что от неведенья ей тоже не легче. Как знание может причинить вред?

На следующий день Марта наконец пришла в себя. Она слегка улыбнулась и была еще не в состоянии ругаться. Жанель восприняла это как плохой знак и пророчила, что девушка не поправится. Однако с каждым днем к ней возвращались сила и красноречие. Гертруда приходила каждый день и, ссорясь с мадам, поила Марту своими травами.

Когда спустя два дня Марта накричала на Анну, обозвав ее жирной коровой, та лишь улыбнулась и рассказала всем, что Марта скоро поправится. Эстер всплакнула от облегчения, остальные держались спокойнее, хотя, несомненно, были рады, что она выздоравливает.

— Мне запомнится время без ее острого языка, — сказала Грет.

— Может, угроза смерти сделала ее более доброжелательной, — заметила Эстер.

— Ты в это веришь? — вмешалась Жанель. — В таком случае ты непроходимая тупица!

— Вы все такие жестокие, — пожаловалась Эстер.

Грет скорчила рожу и положила руку ей на плечо.

— Да, а ты слишком добрая и слишком нежная!

— Добрая кроткая овечка, — закудахтала Жанель и чмокнула ее в обезображенную щеку.

Жарким летним вечером Марта снова вернулась к клиентам, и с лица мадам наконец исчезло беспокойство. Девушки выдохнули с облегчением, ведь настроение мадам в минувшие недели было непредсказуемым. Возможно, вернувшаяся гармония была связана еще и с тем фактом, что Гертруда больше не появлялась и палач не собирался доносить о нарушении в совет. Итак, все вернулось на свои места, и девушки делали все возможное, чтобы угодить клиентам и соблазнить их выпить как можно больше дорогого вина.

— Лиза, советник жаждет именно тебя. Поторопись!

Жанель зашнуровала ей корсет немного туже, и Элизабет, виляя бедрами, направилась к одиноко сидевшему у края стола мужчине. Он не принимал участие в игре в кости, которая проходила между пекарем Экеном, незнакомцем грозного вида и торговцем Вильгельмом Мором. Грет забралась на пекаря и пыталась его возбудить, в то время как Анна была занята незнакомцем. Богатый торговец, как и прежде, настаивал на компании двух девушек и выбрал Марту и Жанель.

— Советник Майнталер, вы меня звали? Чем я могу вас порадовать?

Прошло какое-то время, прежде чем мужчина взглянул на нее. Его глаза покраснели от выпитого вина.

— Я? Тебя? Ах да, обычно Жанель разгоняла мою тоску, но вижу, она занята, а я не могу дольше ждать. А ты производишь хорошее впечатление, и было бы неплохо с тобой познакомиться. — Он выпил кубок до дна и велел налить еще.

— Вы сделали хороший выбор. — Элизабет слышала себя, свой неестественный голос, которым она обычно общалась с клиентами. В ее ушах он звучал как фальшивое мурлыканье, но мужчинам нравилось. — Я очень хорошо умею разгонять тоску. Расскажите мне, что вас тяготит и как мне вам помочь?