Святой Григорий Чудотворец, епископ Неокесарийский. Его жизнь, творения, богословие - [192]

.

Как было уже сказано (стр. 267–268), Ориген в комментарии на Иоан. 1, 3, раскрывает и обосновывает учение о том, что Св. Дух имеет бытие от Отца чрез Сына (δι’ υίού). Таким образом, и св. Григорий мог в данном случае основываться на этом учении своего учителя и заимствовать от него, по крайней мере, термнн δι’ υίού. Но Ориген учит, что Св. Дух нуждается в посредстве Сына не только для Своего существования, но и для того, чтобы быть мудрым, разумным, справедливым, и что всеми Своими качествами Он обладает пo причастию соответственным определениям Сына [943]; как происшедший чрез Слово (διά τού λόγου), Св. Дух и мыслится как один из всех, которые ниже Того, чрез Кого они произошли [944]. Св. Григорий употребляет такой термин — πεφηνός, который не заключает в себе указания на подобные отношения. Что учение о бытии св. Духа от Отца чрез Сына было свойственно ученикам Оригена именно в таком направлении и понимании, на это указывают слова св. Дионисия Александрийского в „Обличении и оправдании“(см. выше стр. 273): „прибавил я: Дух Святый, но вместе присоединил, откуда и чрез кого Он приходит“(πόθεν και δια τίνος ήκεν), которыми ясно предполагается, что Св. Дух приходит от Отца чрез Сына.

Дальнейшему развитию этой мысли об отношении Св. Духа к Сыну служит следующее выражение: είκών τού υίού τελείου τελεία, которое соответствует είκών τής θεότητος о Сыне во второй части символа: Св. Дух есть совершенный образ совершенного Сына. Τελείου в отношении к Сыну воспроизводит τελείου из первой части символа, а τελεία в отношении к είκών обозначает, что этот образ дает настолько полное и целостное представление первообраза, выше и совершеннее которого не может быть. Таким образом, Св. Дух стоит в таком же отношении к Сыну, в каком Сын к Отцу. У Оригена нет параллелей к этой мысли символа; но она нашла выражение у св. Афанасия Александрийского, который на этом основывает доказательство божественного достоинства Св. Духа: „Дух есть и именуется образом Сына (είκών του υίου). Их же бо предуведе, тех и предустави сообразных быти образу Сына Своего (Рим. VIII, 29). Поэтому, как скоро и еретики проповедуют, что Сын — не тварь, не может быть тварию и образ Сына. Ибо каков образ, таким необходимо быть и тому, чей Он образ“ [945].

Во второй части символа св. Григорий, после раскрытия учения об отношении Сына к Отцу, кратко изображает его отношение к миру; то же он делает и в третьей части символа: изложив учение об отношении Св. Духа к Отцу и Сыну, он говорит об отношении Св. Духа к миру, называя Св. Духа ζωή ζώντων αιτία. Этот переход к речи об откровении Св. Духа в мире намечается уже и предупреждается наименованием его είκών, которое, как разъяснено было выше (стр. 396), заключает в себе указание именно на откровение для познания людьми. Св. Дух есть ζωή во всеобъемлющем и глубоко содержательном библейском значении этого термина: Он — абсолютная полнота жизни, которая принадлежит только Богу, и вследствие этого — причина живущих. Вместо ζωής ζώντων поставлено просто конкретное ζώντων. В виду того, что ζωή и ζώντων поставлены без каких-либо ограничений, оба понятия необходимо принимать в самом широком объеме: Он — первоначальная, постоянная и неизменная причина жизни всего живущего, как разумной, так и неразумной твари, жизни, взятой в полном объеме этого слова, для каждого из живых существ, поскольку она не уклоняется от первоначальной нормы и назначения. Для каких-либо частнейших определений в тексте нет оснований, и потому невозможно делать заключений о том, в чем, по мысли св. Григория, конкретнее выражалась животворящая деятельность Св. Духа. Наименование Св. Духа ζωή и ζώντων αιτία представляется исключительным, так как в Св. Писании и в древне–церковной литературе наименование ζωή прилагается преимущественно к Сыну. Это обозначение Св. Духа не имеет параллелей и у Оригена.

Определение Св. Духа — πηγή άγία также вызывает сомнение в своей подлинности, так как эти слова отсутствуют в переводе Руфина и в сирийском переводе; но они читаются у св. Григория Нисского и Иоанна Дамаскина. Против подлинности их указывают на то, что они являются лишними, и что ζωή ζωντων αιτία и следующие за πηγή άγία слова άγιότης αγιασμού χορηγός, если бы не было спорных слов, непосредственно и потому резче соответствовали бы друг другу; с ними же вторгается нечто разрушающее [946]. Последнее основание можно было бы ослабить тем соображением, вполне уместным, что в πηγή άγία можно видеть такую же основу для следующего άγιότης αγιασμού χορηγός, как в ζωή для ζώντων αιτία: будучи святым источником, Дух Святый есть святыня, подающая освящение всем тем существам, для которых Он служит причиной жизни и которые способны вообще воспринимать это освящение. Однако, нельзя отрицать, что слова πηγή άγία нарушают и внешнюю стройность речи, и при άγιότης не вносят ничего нового; поэтому и колебание текстуального предания, и отсутствие, по крайней мере, безусловной потребности в этих словах для последовательности в раскрытии мыслей символа, заставляют признать подлинность πηγή αγία сомнительной.