Святой Грааль. Во власти священной тайны - [48]

Итак, Грааль ассоциируется с религиозными обрядами, но какова его роль в богослужении? «В повести о Граале» Кретьена, как уже было сказано выше, Грааль выступает в качестве временного хранилища для уже освященной гостии. Сначала его роль оставалась не вполне ясной, но затем он становится неотъемлемой частью мессы и центром посвященного ему богослужения. В «Перлесво» Гавейн неожиданно для самого себя оказывается очевидцем «службы в честь Святого Грааля» и только затем описывается сам Грааль. В романах Грааль всегда сохраняет связь с часовней в замке Короля-Рыбака; даже появляясь во время роскошной трапезы, Грааль оказывается вынесенным из часовни, граничащей с залом. Кроме того, он не является реликвией, хранимой в особом Ковчеге и извлекаемой из него по воле людей, желающих совершить богослужение: Грааль приходит и перемещается по собственной воле — лишь один раз, когда Гавейн видит Грааль в зале, его несет дева. Кроме того, эпизод с сонмом ангелов создает особое литургическое настроение. Нечто подобное происходит и в цикле «Ланселот-Грааля», включающем в себя сцены, напоминающие литургию: ночной визит Борса к Граалю ознаменовался прежде всего появлением несущего копье «белокурого юноши в одеянии, похожем на облачение священника, но без его риз». Затем появился Грааль: «На серебряном столе пребывал Святой Грааль, покрытый белой парчой, а перед столом в коленопреклоненной позе склонился человек в епископском облачении».

Подобные намеки на литургию в честь Грааля предшествуют кульминационному моменту «Поисков Святого Грааля», когда в последний раз в Корбенике (как называется замок Грааля в романах «Вульгаты» и у Мэлори) появляется Грааль, а затем звучат в заключительной сцене романа, разворачивающейся в «духовном дворце» в стране Саррас[111]. Как и следовало ожидать, все эти вполне оформившиеся образы были намечены в «Истории Святого Грааля». Иосиф облачился в ризы и предстал перед Святым Сосудом, чтобы «по своему обыкновению» отслужить мессу; и это свершилось прежде, чем король Мордрен потерял зрение вследствие того, что устремил взор внутрь Грааля. В конце же «Истории» король Альфасан видит «Святой Сосуд, пребывающий на серебряном столе, а перед ним неизвестного человека, который, похоже, являл собой священника, произносящего молитвословия во время мессы».

Даже в романе «Поиски Святого Грааля», пока читатель не доберется до ключевых событий, литургия описывается смутно и невнятно, ибо еще не пришел черед окончательных прозрений, поэтому Ланселоту в Корбенике истина открывается лишь частично. Герой видит пред Граалем «старца в священническом облачении», который всецело поглощен видением, представшим на консекрации во время мессы. И только когда Галахад, Персеваль и Борс прибывают в Корбеник, все тайны раскрываются и литургия совершается во всей полноте. Иосиф торжественно служит мессу, используя Грааль и Святое Копье; кровь с копья струйкой сбегает в Грааль, из которого Иосиф берет гостию, становящуюся постепенно Плотью Господней. Затем Иосиф помещает Ее вновь в Грааль и завершает мессу, так и не пригласив рыцарей за стол Грааля. Иосиф исчезает, но обнаженный человек, явившийся вдруг из Грааля, завершает литургию и удостаивает причастия Галахад а и иже с ним. Человека не называют Христом, но он говорит о «Своих таинствах и Своих тайносовершительных молитвах». Таким образом, литургия в честь Грааля представляет собой кульминационную часть мессы, во время которой Сам Христос, а не заменяющий его священник, совершает таинство и вновь приносит себя в крестную жертву.

Торжественные церемонии в честь Грааля, описанные в «Поисках» и в «Истории Святого Грааля», удивительны, ибо при их совершении непременно присутствуют ангелы, а службу ведет всегда только один человек. Уже упомянутые образы возникают в «Перлесво»: Гавейн видит одного, а затем трех сопровождающих ангелов. Далее ему предстает потрясающее видение Распятия в Граале. Возможно, этот образ порожден авторским воображением, но это видение имеет конкретное соответствие определенному моменту Евхаристии, совершаемой Восточной Церковью. Дело в том, что таинство преложения вина и хлеба в плоть и кровь Господню в православной церкви предваряется так называемой Херувимской песнью, в которой есть такие слова: «Яко да Царя всех подыимемъ, Ангельскими невидимо дориносима чинми». Подобно тому как в Риме был обычай поднимать новопровозглашенного царя на щит, в этом песнопении невидимый сонм ангельских сил подъемлет и возносит Бога как Царя всего сущего. В основе эпизодов с ангелами, встречающихся в различных романах, возможно, лежит рассказ Мартина, цистерцианского аббата, который в 1205 г., то есть через год после того, как западноевропейские крестоносцы захватили город, вывез из Константинополя бесценные реликвии и доставил их в аббатство Пери, что в Эльзасе. На обратном пути он удостоился видения, о котором впоследствии поведал одному брату-монаху:

«Ему не спалось, и он готов клятвенно заверять, что бодрствовал и сподобился лицезреть двух ангелов возле места, где сохранялись священные реликвии… Казалось, сии ангелы с чарующим благочестием совершают богослужение, собравшись вкруг реликвария, в коем пребывают Святые Дары Божьи, и благоговейно возносят хвалы Богу…»