Святой Грааль - [44]

— Любопытно.

— Опускаю нудные подробности долгого путешествия и сразу перехожу к сути. Мы заплутали, возвращались из города Альби. Вдобавок разразилась жуткая гроза, с громом и молнией.

— Зимой-то?

— Именно, мессиры. Это и стало началом дальнейших таинственных событий. Итак, поднялся страшный ветер, повалил мокрый снег. Моя свита прекрасно знает те места, но мы забрели в гористую местность и потеряли дорогу! Поверить в это просто невозможно, однако так случилось! И вот после долгих и безуспешных попыток выбраться оттуда, промокнув до нитки и по-настоящему отчаявшись, мы вдруг встретили монаха. Если быть точным, то он просты вышел к нам, появившись из ниоткуда.

— Монаха?

— Одинокого монаха. Но что меня удивило, так это его платье. Оно было совершенно сухое! Стоя под тем омерзительным мокрым снегом, монах умудрился остаться сухим. Он заговорил с нами и предложил нам укрытие. Речь у него была престранная, он сыпал какими-то незнакомыми словами, словно из другого языка, хотя звучали они все вполне по-французски.

— Что вы хотите сказать, любезный Фродоар?

— Я понимал далеко не всё из того, что говорил тот монах! — развёл руками рыцарь.

— Местное наречие?

— Поначалу я не придал этому значения, ведь под сенью христианских приютов можно найти целую тьму чужеземцев…

— Не отвлекайтесь, мессир Фродоар, — поторопил граф. — Что же дальше?

— Монах завёл нас в пещеру.

— В пещеру?

— Да, в пещеру, которую снаружи и не заметишь. Но дальше она расширялась в просторный коридор, а ещё дальше перед нами открылся двор, где мы увидели небольшой монастырь. Никто из нас не мог понять, куда мы попали. Насколько я знаю, в окрестностях Альби про такой монастырь никто не слышал. Конечно, могли быть неведомые ещё уголки, однако всё же вряд ли.

— Мне рассказывали о том, что в Романии в пещерах живут еретики, — вставил барон де Белен, — и что где-то есть целые пещерные города. Не туда ли вас занесла нелёгкая?

— Как знать… Там нас обогрели, отменно накормили и напоили. Кстати, такого вкусного вина я не пил никогда и нигде. Настоятель был человеком молчаливым и всё больше смотрел на нас, чем говорил. Когда же всех нас проводили в отведённые нам комнатушки, настоятель пришёл ко мне и просил уделить ему немного внимания. «Хочу показать вам кое-что, добрый рыцарь», — сказал он. Я понятия не имел, о чём пойдёт речь, поэтому ничего не ожидал. Он же провёл меня по извилистым коридорам, и в конце концов мы остановились в небольшом круглом зале, где в самом центре красовался каменный алтарь с древними, как я понял, барельефами, изображающими людей с головами разных животных: медведей, оленей, львов, собак и птиц.

Фродоар потянулся к кубку и долго неотрывно пил.

— И что же дальше? — нетерпеливо спросил Робер де Парси. — Вы нас заинтриговали, барон.

Фродоар рыгнул и поставил кубок на стол.

— Дальше? На том алтаре стоял большой овальный поднос из белого золота, весь испещрённый мелкими знаками, коих я не смог толком разглядеть. А на подносе громоздилась массивная чаша из того же сияющего металла, также густо покрытая непонятными знаками. Настоятель указал рукой на алтарь и сказал: «Эти вещи я храню уже много лет. Никто здесь не знает об их существовании. Они пришли из глубокой древности и обладают чудодейственными свойствами». Я удивился, почему вдруг настоятель решил показать мне чашу, если он хранит эту тайну от остальных. «Тебе нужна помощь, — ответил он. — Ты происходишь из рода, который имеет прямое отношение к этой чаше». «Что это значит?» — не понял я его. «Это сейчас не имеет значения. Но запомни одно: в тебе гнездится опасная болезнь, с которой не справится никто из самых опытных лекарей. Только глоток крови из этой чаши оздоровит тебя. Не отказывайся испить из этого сосуда, ибо его подносят для утешения и подкрепления души, равно как и жизни. Сия чаша священна, она имеет природу духовную». Я попытался расспросить настоятеля подробнее, но он отказался дать какие-либо пояснения. Кстати, он тоже использовал очень много непонятных слов во время разговора. И когда указывал на чашу, несколько раз то ли каркнул по-вороньи, то ли рявкнул, как охрипший пёс. Он отвёл меня обратно в мою келью и предупредил, чтобы я никому не рассказывал о том, что видел Грааль.

— Грааль?

— Да, я так окрестил ту чашу.

— Почему Грааль?

— По названию монастыря. Я спросил у настоятеля, в какое место мы попали. И он опять каркнул. Я переспросил, потому что не мог воспроизвести этот звук, и он опять каркнул. Это было слово из того самого языка, на который время от времени переходили все монахи монастыря. Слово было невоспроизводимо, напоминало лай и карканье одновременно: «Гкрааухль! Граакль!» Что-то в этом роде. Я упростил его до Грааля.

— И что же дальше?

— Вам мало? — Фродоар обтёр рукавом сальные губы. — Утром мы покинули монастырь и вскоре легко выехали на дорогу.

— Стало быть, теперь вы сумеете отыскать то место?

— Ничего подобного. Я пытался, но не нашёл того монастыря. И там нет места, которое носило бы столь странное название. Никто и не слыхивал про такой монастырь.

— Удивительно!

— Слушайте дальше. Через пару месяцев у меня без всякой видимой причины разболелись суставы. Ноги и руки распухли. Я слёг и уже приготовился умирать, потому что ни пускание крови, ни припарки, ни отвары всевозможных трав не приносили мне облегчения. И вот когда я уже не мог двигаться, возле моей кровати появился тот самый настоятель загадочного монастыря. Никто его не впускал, никто его не объявлял. Он просто появился. Рядом с ним стояли четыре девицы, в невесомых туниках поверх голых тел, и у них по всему телу снизу доверху тянулись какие-то штрихи, выстроенные ровными столбцами. Это была татуировка.