Святой Франциск Ассизский - [17]

— Безмозглый! Сумасшедший! И он еще собирался в Апулию, побеждать баронов! — заверещали мальчишки, лишь только он появился. — Поглядите на мессера Франциска, он с ума спятил!

От самых ворот его сопровождали крики, свистки, грязь и гнилые яблоки. Но рыцарь Христов шел сквозь галдящую толпу словно глухонемой, благодаря Бога, ибо оружием его стали Его терпение и смирение. Когда Пьетро Бернардоне узнал, что причина шума — его сын, его Франциск, цвет юношей и король пиров, которым еще вчера он гордился, а сегодня тот покрыл его позором, он потерял самообладание, бросился в толпу — она расступилась, предвкушая, как столкнутся отец с сыном — схватил Франциска. Осыпая тумаками, он втащил его в дом и запер в каморке, потолок которой был столь низок, что там можно было только сидеть, или стоять на коленях.

Пьетро не был отпетым злодеем, но сердце его оставалось в кошельке с деньгами, в сердце же обитали самолюбие и тщеславие. Поэтому его и взбесило, что из-за сына и над ним, и над домом его смеются — для самолюбивого мужлана нет ничего страшнее бесчестья. Но то, что приводило в ярость отца, подчеркивало стойкость сына, он ведь тоже хотел выделиться и тоже боялся выставить себя в дурном свете. В этой борьбе Франциск победил самую уязвимую часть своего «я», и он уже не страшился прослыть сумасшедшим, испытал свое мужество и теперь ему нечего было страшиться, даже смерти.

МАТЬ

Немало дней просидел он на хлебе и воде, осыпаемый побоями и упреками, в кладовой для угля, под лестницей, пока, наконец, отец не отлучился из дому по делам. Тогда на него обрушилась новая напасть — любящее сердце. Противник не нападал на него, но ласкал, не гневался, но умолял. Франциск с ранних лет понял, как сильно хрупкая женщина страдала от грубости мужа — ведь у него было столь же пылкое и нежное сердце, как у его матери — и оттого ему было труднее сопротивляться ей, чем отцу. Но борьба оказалась недолгой, и закончилась тем, что никак не могло произойти между отцом и сыном: мать и сын примирились друг с другом. Мать мечтала о том, чтобы сын ее сделался господином в заморской стране, как бывало со многими крестоносцами из Суассона. Она мечтала, что к сыну ее придет слава Рамбаута ди Векерас, что у него будет самая прекрасная невеста на свете. Что ж, теперь она могла успокоиться — Франциск объяснил ей, что эти мечты сбудутся. Он станет принцем в царстве Христа, трубадуром при дворе Всевышнего, и самым счастливым на свете женихом госпожи его, Бедности. Пика поняла: если она любит его, она должна быть ему матерью в духе, как она была матерью по плоти. Потрясенная до глубины души, она высвободила сына, позволила ему взять денег, чтобы отстроить церковь Сан Дамиано, и отпустила его на путь долга.

Когда Франциск вышел за порог, она скорбно вернулась в дом. Она не сомневалась, что сын больше не войдет в него. Зато вернется Пьетро и обнаружит, что пленник сбежал, и обрушит на жену град проклятий и побоев. Мадонна Пика была ко всему готова и молчала, полагая, что этим поможет Франциску выполнить его чудесный замысел. «Мой Франциск, — мысленно произнося эти слова, она почувствовала, как сжалось ее сердце; именно это испытывает мать, когда сын уходит из дому, избрав для себя жену или новую жизнь: — Нет, он больше не мой».

Он больше не принадлежал ей, не принадлежал и миру, он принадлежал только Богу. Мадонне Пике оставалось только одно — угасать в молчании. Такова участь едва ли не всех женщин, которых Провидение призвало разделить судьбу великих людей.

ЕПИСКОП ГВИДО

Выместив гнев на жене, Пьетро решил законным путем лишить сына наследства. Он заявил на Франциска городским консулам и официально потребовал, чтобы тот возместил деньги, которые унес из дома, посягнув на отцовское добро. Пьетро Бернардоне был одним из старейшин коммуны, и сделал для нее много добрых дел. Увидив, как силен его гнев, консулы призвали Франциска, который работал и молился в Сан Дамиано, но Франциск ответил гонцу: «Благодаря Господу Богу я теперь свободен, а консулам ничем более не обязан, ибо служу лишь Всевышнему». Другими словами, он заявил, что, посвятив себя вере, больше не зависит от гражданского законодательства.

Консулы опасались Пьетро но не смогли заполучить Франциска, да и знали, что к нему уже расположены горожане. «Видите ли, — сказали они, — раз он начал служить Богу, он не может подчиняться нам». Тогда Пьетро обратился с жалобой к епископу Ассизи.

По счастью, епископ Гвидо хорошо знал Франциска и даже исповедовал его, когда в его жизни стали происходить чудесные изменения. Франциск всегда повиновался лишь Божьему голосу, но чувствовал, что ступает на неизведанный путь и потому желал подтверждения своего вдохновения церковным авторитетом. Благодаря своему сану епископ Гвидо умел отыскать родник святости там, где обычно видели росток безумия; к тому же ему нравился необыкновенный юноша, и хотя он смягчал всегда и во всем дух борьбы, на сей раз он приветствовал попытку восстать против всех на защиту своего идеала. Поэтому жалоба отца никак не могла воодушевить его, но он ее принял, чтобы разрешить разногласие, которое взбудоражило весь город, и призвал Франциска предстать перед судом.