Святослав Великий и Владимир Красно Солнышко. Языческие боги против Крещения - [12]

– Сколько же конницы собрали ваши беи против меня?

– Тысяч десять, может, больше, – после долгой паузы проговорил пленник.

– Покорятся ли мне ваши беи после сегодняшней битвы?

Пленник горделиво посмотрел в глаза Святославу:

– Может, кто и покорится, но только не Инх-Амарабан. Он не потерпит тебя на своей земле, князь.

Святослав повелел освободить пленников.

– Передайте своим беям, я буду ждать их здесь для новой битвы, – сказал он. – Пусть соберут все свои силы. Кто не пожелает сражаться со мной, пусть известит меня об этом. Становища покорившихся мне беев не будут разорены.

* * *

У костра сидели двое: князь Святослав и печенежский хан Куря. Оба расположились на тугих скатках из толстого войлока, каким кочевники покрывают свои юрты. Святослав был босоног, в простой льняной рубахе и таких же портах. Куря был облачен в дорогой бухарский халат с длинными разрезами по бокам для удобства при верховой езде. На ногах у хана были короткие желтые сапоги из добротной кожи с загнутыми носками. На голове красовалась шапка, украшенная тремя хвостами степных лисиц. За узорным поясом Кури торчали плеть и кинжал в серебряных ножнах.

Куря был гораздо старше Святослава. Он был широкоплеч и коротконог. У него был низкий лоб, густые соболиные брови, слегка приплюснутый нос, заметно выступающие скулы, покрытые короткой темной бородкой. Чуть раскосые глаза хана были серо-зеленого цвета.

– Удивляешь ты меня, князь, – молвил Куря, который неплохо говорил по-русски. – Так, как ты, в степи никто не воюет. Нельзя предупреждать врага о своем вторжении. На врага нужно нападать внезапно. Только так добьешься быстрой победы.

Святослав рассеянно наблюдал за тем, как над пламенем костра взлетают и гаснут яркие искры. Он лениво внимал хану, думая о чем-то своем.

– Вот мы сидим и ждем, когда буртасы вновь нападут на нас. Разве это дело? – между тем продолжал Куря. – Ты, князь, даешь буртасам возможность собраться с силами. Это плохо. Врага нужно выслеживать, как дичь, и гнать его без остановки.

– Так воюют печенеги? – Святослав взглянул на хана.

– Да, – ответил Куря. – В степной войне печенегам нет равных!

– Не люблю я гоняться за врагом, – сказал Святослав. – Не по мне это: выслеживать и подкрадываться. Предпочитаю столкнуться с недругом в открытой битве, пусть сила сокрушит силу! Что проку от победы над спящим или растерявшимся врагом? Ничтожна слава от победы над заведомо слабым противником. Мне такая слава не нужна!

– Конечно, князь, красиво и благородно одолеть врага в открытом сражении без всяких хитростей и засад, – заметил Куря. – Однако враг может оказаться сильнее, ежели дать ему время подготовиться к войне. Ты думал об этом, князь?

Святослав тряхнул своими длинными русыми вихрами.

– Чем сильнее враг, тем славнее победа над ним. Я хочу, чтобы слава от моих побед бежала впереди меня, устрашая все племена и народы!

Куря внимательно посмотрел на Святослава, словно старался понять, искренен ли тот в своих словах. Куря и раньше слышал, что Святослав ставит славу выше любого богатства. В неприхотливости Святослава Куря убедился воочию. Святослав не имел ни шатра, ни воза, спал у костра на земле, завернувшись в плащ и подложив под голову седло. Не было у Святослава ни повара, ни котла, чтобы приготовить пищу. Князь сам резал ножом сырое мясо тонкими ломтями, пек его на угольях и ел. Одевался Святослав, как простой воин.

Куре такое было в диковинку. Выросший в ханской юрте Куря с детских лет уразумел одну непреложную истину: знатность и богатство неразделимы. Знатного человека должно быть видно издалека по его роскошной одежде, по богатому убранству коня. Святослав хоть и был княжеского рода, однако вел себя не по-княжески. Куря заговорил об этом со Святославом.

Святослав слушал хана, слегка кивая головой, вороша палкой раскаленные уголья костра. Казалось, князь соглашается с тем, что говорит ему печенежский хан.

– Не ты первый заводишь со мной речь об этом, друг Куря, – промолвил Святослав, когда его собеседник умолк. – Моя мать тоже недовольна, что я одеваюсь как простой смерд. Жена моя ворчит на меня, ежели увидит, что я расхаживаю по Киеву в грубой посконной рубахе. Бояре мои сердятся на меня порой за то, что я послов иноземных не в багрянице княжеской встречаю, а в обычной одежде из льна. Я говорю боярам, мол, одежды из бархата и аксамита мы переняли от ромеев. Между тем, предки наши за роскошью не гонялись, из льняных тканей одежду себе шили.

Дружина моя старшая не желает принимать от ромеев веру в единого христианского бога. – Святослав еле заметно усмехнулся. – Я говорю боярам, крест целовать вы отказываетесь, не желая отступать от обычаев предков, а одежды и украшения ромейские носите. А ведь это тоже измена нашему древнему укладу и родовым обычаям. Кто изменил дедовским обычаям в малом, тот со временем изменит им и в большом. – Куря не стал продолжать этот разговор, понимая, что переубедить Святослава ему не удастся.

* * *

Солнце катилось по небу в дымном знойном мареве; тяжелая духота предвещала грозу. Русские пешие полки, прикрытые красными щитами, перегородили степь, обратившись спиной к реке. На правом фланге рядом с пешцами застыла в строю конная дружина Святослава. Печенежская конница занимала левый фланг.