Святослав, князь курский - [98]
— Что, брат, постарел? — первым нарушил молчание Юрий, вырази-тельно поводя своими большими, на выкате, очами. — Отяжелел, по-грузнел?..
— Наверное, мы оба постарели, — улыбнулся ответно Святослав, отмечая необычную белизну лица суздальского князя, его долгий, не-много искривленный нос и живой блеск глаз. — Годы никого не красят. Однако, смотрю, лицом ты по-прежнему бел и свеж, да и глаза все так-же смотрятся светло и молодо. Может, откроешь секрет, как сохранить-ся? Что же до грузности, то и меня сия чаша не минула, — засмеялся без-звучно, одними глазами. — На коня садишься, тот чуть ли до земли брю-хом прогибается… Но Бог с ней, с этой грузностью, будем считать все дородностью нашей.
— Секрет один, — принял шутку Юрий Владимирович, — побольше с молодыми общайся, особливо с бабами. От них вся молодость и идет.
— Вот уж что верно, то верно.
Пока суздальский князь беседовал с северским, а потом приветст-вовал княгинь и старших бояр, набежавшая дворня стала помогать при-бывшим северским гостям переносить привезенный ими скарб в терем, расставляла по коновязям лошадей.
Свадьбу играли целую седмицу. Сколько вин и медов было попито — не счесть. Впрочем, не только эту свадьбу играли, воздавая хвалу мо-лодым Андрею, свет Юрьевичу, и Улите Степановне, державшейся изо всех сил, чтобы среди общего веселья не разрыдаться белугой по бед-ному родителю, казненному князем-свекром, но и с хмельных, блудли-во-масляничных глаз разбитной вдовушки Любославы подумывали о новой. О свадьбе сына Святослава, княжича Олега, и дочери Юрия Вла-димировича, Елены.
— Я не против, — смеялся слегка хмельной от пенных напитков Свя-тослав. — Только пусть немного оба подрастут. Моему только трина-дцать минуло, а княжне и того меньше; ей еще в куклы играть да иг-рать… По себе знаю: тоже в тринадцать лет оженили на Аепиной доч-ке… Смех да и только. Поначалу не супругой своей, а, скорее, сестрой младшей воспринимал… Потому, может у нас и дети долгое время не нарождались. Переживали оба… Так что пусть малость подрастут — и сыграем свадебку, еще крепче породнимся.
— А кто говорит, что надо непременно ныне, — поглядывая на сму-щенного Олега, слышавшего разговор взрослых, загорался все больше и больше идеей породниться с Ольговичами суздальский князь, — нам не к спеху свадьбу ныне им играть… Подождем чуток, чего не подождать… Но годика так через два-три и сыграем. По рукам?
— По рукам, — подал Святослав для пожатия длань десницы.
Юрий Владимирович с маху так саданул по ней своей, что Свято-слав невольно поморщился. И чтобы скрыть неловкость, обращаясь к сыну, шутливым тоном сказал:
— Все, Олег, просватали тебя! Оплели невидимыми нитями!
Олег, засмущавшись, шмыгнув носом, выбежал из-за стола, приво-дя в восторг родителя и будущего тестя. Глядя на выходку княжича, смеялись и северские княгини, и Юрьева Любослава, хмыкали в осани-стые бороды бояре.
После свадьбы разъезжались с берегов Москвы-реки каждый к се-бе: Юрий Владимирович с сыном и молодой невесткой — в Суздаль, ос-тавив московскую вотчину казненного Кучки на его супругу; Святослав с сыном Олегом и племянником Владимиром Святославичем — к Лю-бенску, где стояла его дружина. Мужи ехали верхом, а княгини, как и прежде, на тряских телегах вместе с остальным обозом, охраняемым мечниками северского князя.
Вместе со Святославом ехал и сын Юрия Владимировича, Борис, которому предстояло идти в степь к половцам, чтобы договориться с ними о совместных действиях его отца, северского князя и половецких ханов против Давыдовичей, а также киевского и переяславского князей. При Борисе было с десяток воев из младшей дружины его отца — более для приличия и посольской чести, чем для охраны.
От Любенска, перейдя Оку, Святослав пошел к Сыренску, где вскорости похоронил старого воеводу Петра Ильина, служившего верой и правдой еще отцу Святослава, Олегу Святославичу, и не оставлявшего князя ни на день в минуты бедствия. Как-то задремал воевода и не про-снулся: отбыла его грешная душа в райские кущи. Было воеводе более 90 лет, и он уже не мог на коне сидеть, в телеге или санях передвигался. Перед смертью же очень осунулся, заострился всеми чертами лица, веки налились краснотой. Глаза потускнели, слезились, утеряв прежний жиз-ненный блеск и ясность взора. Зато ясность ума, всё такого же колкого, ироничного как в давно ушедшие молодые годы, оставалась при нем до последнего часа.
Старика было жаль, но он прожил долгий век, который далеко не каждому смертному удается прожить. Похоронили с честью на высоком берегу Оки, выбрав для того светлую поляну. Согласно древнему обы-чаю, справив тризну, помянув старого воя добрым словом. Над могилой насыпали небольшой курган, а на кургане уже по христианскому обы-чаю возвели большой деревянный крест. Рядом срубили часовенку, что-бы любой путник мог тут остановиться, помолиться Господу Богу, по-мянув в своих молитвах и раба Божьего Петра.
Когда дружина Святослава Ольговича стояла у Нерея, то к нему прибыли посланцы от его дядьев, половецких ханов Турукана и Комо-са, во главе с крещенным половцемм Василием, которые передали по-слание, что те готовы по первому зову племянника прибыть к нему с войском.
Историко-детективная повесть о том, как в Курской области обнаружили уникальные золотые сокровища гуннов. Действие повести разворачивается в двух временных пластах.
Две повести о сложной, но такой важной и нужной работе сотрудников милиции, основанные на реальных событиях.
Меч князя Всеволода Святославича, известного по «Слову о полку Игореве» под прозвищем «Буй-тур», вместе с частью старогородского клада, а также многими другими экспонатами и был привезен сотрудниками Трубчевского музея в Курский областной краеведческий. Привезен по просьбе коллег для устроения временной экспозиции в рамках действия федеральной программы о взаимном обмене культурными и историческими ценностями и фондами. С этого начинается запутанная детективная интрига, разворачивающаяся в двух временных пластах. При создании обложки использованы картины «Буй-тур Святославич» из серии художника Андрея Нестерова «На заре Руси» и «Сыщики МУРа» художника Олега Леонова.
Волна, поднятая контрпродуктивной и демонической личностью господина Ельцина, не останавливалась и не затухала. Она уже не была такой явственной, как осенью 1993 года, окропленная не золотом и багрянцем листопада, а кровью россиян, но по-прежнему разрушительной, антигосударственной и антинародной. Ее отрицательная энергия, как ржавчина, как агрессивная кислота, несмотря на то, что стала менее заметной, продолжала подтачивать и разрушать институты государственности, порядка, закона, и самое главное — разъедать души людей.
Исторический роман «Время бусово» рассказывает о войне между германским племенем готов, захватившими плодородные земли между Днепром и Днестром, и славянами, которые в своем стремлении освободиться от иноземного господства вступают в смертельную схватку с сильным противником. На страницах книги оживает эпоха «Великого переселения народов» с ее кровавым хаосом и разными судьбами отдельных людей, а также целых племен и народов.
Беседа императора Константина и патриарха об истоках христианства, где Иисус – продолжатель учения пророка Махавиры. Что означает очистительная жертва Иисуса и его вознесение? Принципы миссионерства от Марии Назаретянки и от Марии Магдалены. Эксперимент князя Буса Белояра и отца Григориса по выводу христианства из сектантства на основе скифской культуры. Реформа Константина Великого.
Принятое Гитлером решение о проведении операций германскими вооруженными силами не являлось необратимым, однако механизм подготовки вермахта к боевым действиям «запускался» сразу же, как только «фюрер и верховный главнокомандующий вооруженными силами решил». Складывалась парадоксальная ситуация, когда командование вермахта приступало к развертыванию войск в соответствии с принятыми директивами, однако само проведение этих операций, равно как и сроки их проведения (которые не всегда завершались их осуществлением), определялись единолично Гитлером. Неадекватное восприятие командованием вермахта даты начала операции «Барбаросса» – в то время, когда такая дата не была еще обозначена Гитлером – перенос сроков начала операции, вернее готовности к ее проведению, все это приводило к разнобою в докладываемых разведкой датах.
После Октябрьской революции 1917 года верховным законодательным органом РСФСР стал ВЦИК – Всероссийский центральный исполнительный комитет, который давал общее направление деятельности правительства и всех органов власти. С образованием СССР в 1922 году был создан Центральный исполнительный комитет – сначала однопалатный, а с 1924 года – двухпалатный высший орган госвласти в период между Всесоюзными съездами Советов. Он имел широкие полномочия в экономической области, в утверждение госбюджета, ратификации международных договоров и т. д.
Далеко на востоке Англии затерялся край озер и камышей Рамборо. Некогда здесь был город, но теперь не осталось ничего, кроме руин аббатства и истлевших костей тех, кто когда-то его строил. Джоанна Хейст, незаконнорожденная с обостренным чувством собственного достоинства, живет здесь, сколько себя помнит. Гуляет в тени шотландских елей, штурмует развалины башни, разоряет птичьи гнезда. И все бы ничего, если бы не злая тетка, подмявшая девушку под свое воронье крыло. Не дает покоя Джоанне и тайна ее происхождения, а еще – назойливые ухаживания мистера Рока, мрачного соседа с Фермы Мавра.
Когда немецкие войска летом 1941 года захватили Екатерининский дворец, бывшую резиденцию русских царей, разгорелась ожесточённая борьба за Янтарную комнату. Сначала ее удалось заполучить и установить в своей резиденции в Кёнигсберге жестокому гауляйтеру Коху. Однако из-за воздушных налётов союзников на Кёнигсберг ее пришлось разобрать и спрятать в секретной штольне, где Гитлер хранил похищенные во время войны произведения искусства. После войны комната исчезла при загадочных обстоятельствах. Никакая другая кража произведений искусства не окутана такой таинственностью, как исчезновение Янтарной комнаты, этого зала из «солнечного камня», овеянного легендами.
Эта книга — повесть о необыкновенных приключениях индейца Диего, жителя острова Гуанахани — первой американской земли, открытой Христофором Колумбом. Диего был насильственно увезен с родного острова, затем стал переводчиком Колумба и, побывав в Испании, как бы совершил открытие Старого Света. В книге ярко описаны удивительные странствования индейского Одиссея и трагическая судьба аборигенов американских островов того времени.